Была глухой,
От всех других
Стеной
Глухой закрыта.
Могла я быть сама собой
Что ж, разве у корыта.
Когда стирала я белье,
< Как я стирать любила>
Все передумаю свое,
В белье втирая мыло.
И руки, как у прачки пухли,
На влажном лбу - упрямо - прядь,
Но раздвигались стены кухни,
И наступала Благодать.
Театр? Сказка? Жизнь?
Взмах
Двух легких крыл - уже не рук.
Вступал мой старый добрый Бах
И опускал меня на луг...
Медовый запах трав пьянил,
А небо голову кружило,
Мой сарафан цветастым был,
Над ним пчела все ворожила.
Ромашки, лютики - в венок! -
Меня короновали,
Из одуванчиков вино
В бутоне подавали.
А я и без вина пьяна,
В ромашки - головою -
Вся солнца воздуха полна
И сочных трав настоем.
И тут...
пора...
являлся Он!
Я, щуря глаз от света,
Его не видела. Влюблен!
Я твердо знала это.
Летел цветастый сарафан
По-над землей чуть-чуть,
Играл торжественно орган,
Мне освещая путь.
Коленки остры, ноги босы -
Бегу, лечу, играет Бах,
И звуки, будто звезды вроссыпь,
И отблеск солнца в волосах.
И смех, и эхо, и орган -
Такой оркестр. И птичий щебет.
И звуков этих океан,
Все нарастая, таял в небе.
- Ну,здравствуй, здравствуй!
Тишина,
Вдруг наступившая, звенела.
Я, вся предчувствия полна,
Все разглядеть его хотела.
Его не видела, но знала,
Конечно, знала - это он!
Что разглядеть его мешало?
Дверной звонок иль телефон.
И все кончалось. Только руки -
О фартук - наспех, чтобы прядь
< Уже совсем другие звуки...>
Намокшую со лба убрать...
И по паркету, как по льду,
Я в шлепанцах на босу ногу
К дверям устало подойду,
Открою, уступлю дорогу.
Входила жизнь. И тусклый след
Мне на паркете оставляла.
Брала я тряпку и паркет
Упорно, долго вытирала...
Так много лет
от всех глухой
Стеной
глухой закрыта.
И среди дня порой с тоской
Взгляну я на корыто.
Чтоб взгляд чужой не оскорбил,
И не коснулся словом грубым,
Молчала. Из последних сил
Я в кровь закусывала губы.
Хлестала сплетня. И не раз.
И очень больно обжигала.
Тогда за стирку я бралась -
Стирала. Яростно стирала.
Приди любой. С любой бедой.
Приму. Пойму. Поверю.
Все брошу. Посижу с тобой.
Всегда открыты двери!
Но сплетней не коснись меня,
Пустой хулой досужей,
Так с ревом зверь - прочь от огня.
Улитка - спрячусь тут же1
Мне говорили: "Будь попроще.
Ты судишь слишком строго.
Жизнь - не оливковые рощи.
Осенняя дорога.
Здесь развезло. А здесь ухаб.
Песок. Канава. Сток.
И так всегда. Все как у баб.
К чему весь этот стон?
Умнее нужно быть. Хитрей.
Нас жизнь всему научит.
А так чирикать... воробей -
И тот умеет лучше.
Здесь улыбнись, а там пригнись.
Как тяжело с тобой.
Жизнь, понимаешь, только жизнь!
А ты орган, гобой.
Локтями надо пробиваться!
Пора уж принца завести.
Асоль, по-моему, пятнадцать?
Тебе-то сколько? Уж прости...
Чтоб у него была квартира,
Чтоб не урод, чтоб уважал,
И все! Достатка вам и мира!
Еще смотри, чтоб не сбежал.
Кого-нибудь себе наметь,
Да отхвати кусок.
А петь... на кухне будешь петь.
Ну, что ты трешь висок?!
Ты посмотри! Все так живут.
И ничего. Не плачут.
Ты говорила: cчастье - труд?
Да?
- Да.
Еще машина, дача!
Где дача, там тебе и луг,
И сарафан цветной.
А это просто жажда мук.
Опомнись, бог с тобой!
Спустись на землю. В облаках
Достаточно летать."
А я молчала. Старый Бах
Звучал во мне опять.
Он не давал мне опускаться,
Трактат о жизни разбивал.
Да, я знаю. Не пятнадцать.
Но что поделать, Бах звучал.
Входила тихо я на кухню...
Корыто. Мыло. Синька. Кран.
От стирки снова руки пухли,
И завораживал орган.
И снова я -
к Нему -
на встречу!
Единственный,
к тебе иду!
Котомку старую за плечи,
Хоть нищенкой, хоть на беду.
Я - за тобой! Что там не знаю,
И да поможет добрый Бах -
Мое невыцветшее знамя,
Полет высокий в небесах.
А в жизни все иначе вышло:
Когда казалось - все. Предел.
Когда усталость серой мышью
Скользнула средь текучки дел,
Когда кричавть уже готова:
Я отрекаюсь. Жить хочу.
Но застревало в горле слово,
И боль - от локтя и к плечу...
Когда приравнивала шаг
К идущему со мной так близко,
А надо мною белый флаг,
Ночное небо низко, низко...
И хор протяжный и глухой...
Нет, ничего. Привыкну. Как-то...
Он лишь пока,
пока чужой,
Мириться надо с зтим фактом.
Молчала. Шла. Под руку
Он брал меня и говорил...
А я прислушивалась к звуку
Его шагов...
Он честным был.
Все о себе. Он так открыто
Всю жизнь свою перелдистал...
Я озиралась - где корыто?
Молчит орган... Бах замолчал.
И виновато, и тоскливо:
- Простите. Не могу. Нельзя.
И оскорбленно, чуть игриво:
- Ну, что вы?
Но ведь мы друзья?
Какое слово друг!
Надежности обет.
И разделенность мук,
И разделенность бед,
И радость - пополам,
Да что там хлеб и соль!
Я все тебе отдам.
Себе возьму лишь боль
Твою!
- Я другом буду верным!
Cтою
И тихо говорю:
- Я позвоню... Наверно...
В ответ: - Увы. Благодарю.
И все.
Работа позвала в дорогу.
Мне подаются два крыла.
В порту - формальностей немного,
И мы взлетели.
Я могла
На спинку кресла отклониться,
Закрыть глаза и подремать,
От всех забот освободиться,
С соседом в кресле поболтать.
Летели долго. Барнаул
От Ленинграда
Еще пока что далеко...
Уже сосед сопит. Уснул.
Так в рай - из ада.
Мне стало просто и легко,
Спокойно. Тихо. Без органа.
Как на земле - здесь в облаках.
Я там летала постоянно.
Что ты со мною делал, Бах!
Прошелестела стюардесса:
- Минеральной? Лимонад?
Глоток воды...
Итак, все - к бесу!
Другой вернусь я в Ленинград.
Не раскрывая чемодана -
Ноль-семь! И в Ленинград звонок.
И растерялась... слишком рано.
Как плохо вызубрен урок.
- Алло!
Простите... я должна... сказать...
Алло! Алло!
Меня вы ждите.
Ведь человека должны ждать.
Теперь я поняла...
Простите...
- Да,да! Я слушаю. Я рад.
Конечно, буду ждать.
Мы ждем вас -
Я и Ленинград.
Да,да! Я буду вас встречать.
Я только что приехал с дачи,
И вот звонок.
Да,да. Удача.
- Алло... Конечно...
Я потом
Вам позвоню в конце гастролей...
И пересохшим уже ртом,
Как в плохо выученной роли:
- Я... вас... целую...
И от-бой!
И не хлестнуло. И не жгло.
Стыдои не окатило.
И не предательством! Не злом.
Сейчас все это было.
Все, как у всех. Я у черты,
Уже оглохшая навеки.
Еще не знала - рядом ты.
Рукой прикрыла веки.
Так жизнь нас ставит на колени:
Так мама, бабушка, сестра...
Вполне обычное паденье
С высот на землю.
Так... игра!
Не синяков тебе, не ссадин,
А душу время забинтует.
Ну, что же, Жизнь? C тобой поладим?
Все тихо. Сердце не бунтует.
Еще не знала -
вдруг
услышу!
Замру. И резко оглянусь!
Раскинув руки, прыгну с крыши.
И высотою захлебнусь.
И - камнем - вниз,
но не разбиться
Мне о булыжник мостовой...
Пока прикрытые ресницы
Чуть-чуть дрожали под рукой.
Уже сегодня, а не завтра,
Сейчас, вот-вот,
растянут миг...
Ну, что же ты так медлишь, автор!
Сухарь, чудак, к перу приник.
Давай теперь без отступлений.
Короче. Проще. Зритель. Зал.
Концерта первого волненье...
Вот он - момент!
Органа шквал.
Теперь ничто не остановит.
Бегу. Лечу. Играет Бах.
А сплетник - пусть себе злословит.
Я снова - там!
Я - в облаках!
И ставлю точку я пока.
Мне надо дух перевести.
Там, где последняя строка,
Мне предстоит сказать: "Прости"
Пока еще мы вместе, рядом,
Пока мы только тут, в начале,
И ничего прощать не надо,
Что мы потом, потом прощали,,,
И та каморка... Приютила,
Ты помнишь, нас с тобой она...
Нам керосинку засветила,
Такой дюбви была полна!
Ну, здравствуй, здравствуй!
В тишине
Такой...
такой необьяснимой
Все повторять хотелось мне:
- Как долго я ждала, любимый.
Но верила, но знала - встречу.
Единственный, к тебе иду.
Котомку старую за плечи,
Хоть нищенкой, хоть на беду.
Я - за тобой! Что там не знаю,
И да поможет добрый Бах,
Мое невыцветшее знамя,
Полет высокий в небесах.
И та каморка так летела,
Как будто ею правил бог.
И я притихшая сидела...
Нет, есть он! Есть.
Вот ведь помог.
И так божественен орган,
Божественна улыбка Баха,
И пусть на мне не сарафан -
Ушанка, брюки да рубаха,
Я все равно там - в звездопаде,
Где по утрам роса, как смех.
Спасибо, Жизнь. И бога ради,
Прости меня за этот грех.
Да, я грешна.
Что ж, если счастье
И называется грехом,
Готова на колени пасть я,
Но не сейчас. Потом... потом...
Дай мне наслушаться, всмотреться,
Запомнить - все возьму с собой.
Пока открыто настежь сердце
Каморки этой небольшой.
Пока легко, свободно, звонко
Лечу, да так, что звезды вроссыпь,
Пока протяжно, тонко-тонко
Cтруною первой скосит осень.
Пока не разорвется воздух
Гортанным криком, как беда:
- Ну, почему, зачем так поздно?
За нами жизнь - года, года...
Ну, здравствуй, Жизнь!
Опять по душу?
Пришла? И снова по мою?
А я...
Я не желаю слушать!
Назло тебе - лечу, пою!
Да, я знаю, не пятнадцать!
Ромашки, лютики - в венок!
А я еще могу смеяться...
Из одуванчиков вино
Я буду пить и наслаждаться!
Ты не поставишь на колени.
Я высоко. Меня не взять.
И если это преступленье -
Я буду, буду преступать!
Теперь я знаю, есть оно,
Из одуванчиков вино,
Чуть горьковатое на вкус,
К нему губами прикоснусь,
И пригублю,
и всласть напьюсь,
Потом слезами обольюсь,
Потом, потом,
когда проснусь.
Какое горькое оно,
Какое сладкое оно -
Из одуванчиков вино...
Все у меня отнять готова?
Все? Все до вздоха? Все до слова?
Меня распять? И на кресте?
Ты не уступишь в доброте.
Добра, щедра твоя рука,
Дающая мне, как награду,
Вот это тихое "Пока"...
Пока, пока мы вместе, рядом.
А я кричу: " Не отрекаюсь!"
Ты слышишь, как поет орган?
Ты не уступишь! Ты такая,
На все набросишь свой аркан!
Всех на свои места расставишь -
Чтоб тихо, глухо, чтоб спокойно,
Смеяться надо мною станешь!?
А мне не больно!
Мне не больно!
Пока еще играет Бах!
Пока - я там, я - в облаках!
А до конца совсем немного...
Ну, что ж, присядем на дорогу.
Конечно, поздно... Жизнь права.
Вот так кончается глава,
В которой мы еще вдвоем
Не вдруг, не сразу узнаем,
Что боль терпеть придется нам,
И ветер хлесткий - по щекам,
И правду, что на дне колодцв -
Нам заглянуть в него притдется,
И растеряться, все понять,
И на прощание обнять,
И благодарно, олчаливо:
Спасибо, Жизнь! Как ты красива.
Как ты красива и мудра...
А нам - пора. Да, нам пора...
Теперь на наше расставанье
Я, как на первое свиданье,
С такой же нежностью смотрю,
Ну, что поделать - говорю.
И вот уже смолкают звуки,
Жизнь просто за руку берет,
Сейчас с тобою разведет.
Преподнесет свой час науки,
Науки жизни о разлуке...
Так много лет
От всех других
Стеной была закрыта...
Спасибо, Жизнь, за этот стих,
За то, что была бита
Тобой. Нещадно. И не раз.
Так неумело споря,
И даже в этот горький час
Cпасибо, Жизнь, за горе!
Но дай мне силы - с ним при встрече,
Чтоб вниз глаза не опускать,
Чтоб просто не сутулить плечи...
Мне, как молитву, повторять
То, что со мной теперь навечно:
Единственный, к тебе иду!
Котомку старую - за плечи,
Хоть нищенкой, хоть на беду!
Я - за тобой! Что там не знаю,
И да поможет добрый Бах -
Мое невыцветшее знамя -
Полет высокмй в небесах!