(триптих) Натальи Малининой (эскиз)
1. АНДАНТЕ ФАВОРИ (этюд)
Я мечтаю, как будет у нас когда-то:
на веранду пройти, и задёрнуть шторы;
... neither slow nor fast ... анданте,
... и чтоб брызгали соком упругие помидоры…
Рыжих зёрен такие смешные капли,
словно ноты, на чёлке твоей повисли;
я читаю мелодию - в такт ли, так ли?
и смолкают ненужные нам и слова, и мысли.
Граве, лярго, адажио, ленто, ленто**-
не спеша, не смущаясь родства с природой,
мы с тобой приручаем свою планету,
как зверька никому неизвестной ещё породы;
и себя изучая - на вздрог ли, на вздох, наощупь,
сочиняем неспешно анданте своё... "Аmore";
наши тени сольются, и станет, конечно, общей
"Аппассионата", зачАтая в фа-мажоре.
2. НА КЛАВИШАХ ЛЮБВИ
"Финита ля феличита..."(Е. Кабардина )
Ах, как смятенно причитал
Аль Бано в песенке нетленной!
Куда бежать от Вашей тени?
Финита ля феличита...
Финита ля, финита ми -
Во влажном воздухе озонном
Осой зудел мотив бессонный:
Финита - ми. Финита - мы.
...А море в тыщу первый раз
Мне Вашу глубину напомнит,
И шторм, и штиль, и Ваши волны -
Феличит0вый пересказ.
Ещё про то, как в сентябре
Штормило сердце. И печали
Картаво чайками кричали:
Финита ре, финита ре...
И реквием. И волнорез.
(От-ре-зать! Память - горы - горе...)
Но я бросаюсь в это море
Волнам его наперерез.
Финита - ля, финита - sea!
(Не ждать на берегу ассолью!)
Морские ванны - раны с солью.
Финита - Бог его спаси!
...И падает закат - бордо
На запрокинутый осинник;
И пёстрый дятел в парке зимнем
Долбит одно: финита - до...
Финита… до? Не то?... Не та!
(До свадьбы - "до" или "до - смерти"?)
...А запахи, и звуки меркли.
И небо - цвета "никогда".
3. СПОНТАННЫЙ РЕКВИЕМ
"И почему в моем еврейском теле,
как птица в клетке, русская душа?»
«Вот рука моя! В час расставанья
будет день, как и нынче, хорош» (Михаил Беркович)
В русском июле вишенки за палисадник свесились.
Слышишь ли, слышишь, Мишенька, птахам и сытно, и весело?
Сколько сорок-то в смокингах - чинные, чёрно-белые!
Что ж "Лакримозой" Моцарта - падают звуки спелые?
В синем российском поезде еду в предгрозье душное.
Что же сорочьи проводы так надрывают душу мне?
Что они натрещали там "азбукой Морзе" нервною?
Мысль просвербила шалая: «Умер поэт, наверное...»
В руку - рука! А сам – где ты?! И, прекратив дыхание,
В этой грозовьей замяти чую твоё прощание.
"Клетку" твою еврейскую птица взломала русская.
...По-над усадьбой сельскою и по-над речкой узкою –
Из Ашкелона - в скромные наши пейзажи с вишнями
Весть летит сквозняковая: умер Беркович.
...Мишенька... (Наталья Малинина)
Давно собиралась написать об этом триптихе Натальи Малининой: во-первых – обещала (Наташа заявляла мне его на рецензирование ещё до того, как я «подала заявление об уходе» из рецензентов), во-вторых – потому что (интересно, созвучно, со-чувственно и т.п.)
Я уже давно поняла, что для меня не важно, о чём написано стихотворение, мне важнее, КАК оно написано. Есть множество т.н. стихов, которые мне кажутся зарифмованной (или не зарифмованной) мыслью, зарифмованной (и не зарифмованной) прозой: всё, о чём говорится в этих стихах, можно легко пересказать «своими словами», причём пересказ часто бывает лучше, ярче, объёмнее по смыслу и содержательнее, чем сам стих, потому что короче). Но есть Поэзия, которую невозможно пересказать, трудно объяснить, а можно только прочувствовать, прожить с поэтом какое-то мгновение, посмотреть его глазами, услышать его мелодию. Точно так же порой трудно пересказать музыку.
«Вы объяснили музыку словами.
Но, видно, ей не надобны слова -
Не то она, соперничая с вами,
Словами изъяснялась бы сама.
И никогда (для точности в науке)
Не тратила бы времени на звуки» (Новелла Матвеева)
Пересказ такие стихи убивает. Думаю, что настоящую поэзию (поэзию чувственника, кем, несомненно, является Наталья Малинина) пересказать невозможно. Такие стихи пишет Наташа. Я бы назвала её стиль фонетическим экспрессионизмом.
В её стихах есть всё, что нужно моему слуховому и эмоциональному восприятию: я чувствую Дух (аромат) этих стихов(стилистику), ощущаю их Пульс (ритм), откликаюсь на их Нерв (экспрессивный творческий выплеск-переживание ЛГ, чувственная авторская задействованность), слышу их мелодию. Стихи Наташи нежны, прелестны, музыкальны, женственны (в хорошем смысле этого слова. Не люблю, знаете ли, стихи-унисекс, стихи-без-гормона), они запоминаются и поются, у них есть особый флёр или «послевкусие» (хоть я и не приветствую гастрономические сравнения в разговорах о литературе).
Наташина лирическая героиня – чувственная, тонкая, ранимая женщина-дочь, которую нужно любить, нежить и оберегать, и читатель этого хочет: взять на руки, покачать, убаюкать, позаботиться. При этом ЛГ Наташи обладает блестящей интуицией и чутко отзывается на все психологические нюансы и переливы как своего настроения, так и ситуации, в которой оказывается по воле автора. Автор несколькими точными мазками рисует картину или образ – и читатель «готов»: психологически точно подобранные слова воздействуют, манят и обволакивают (я бы ещё добавила «усыпляют бдительность»))). Точно так же воздействует заговор.
Наталья не только поэт-чувственник, она ещё и поэт-«звукач». О звукописи стихов Натальи Малининой можно писать много и с удовольствием. Но эта звукопись основана не только на приятных для слуха звукосочетаниях ради звукосочетаний, в Наташиной звукописи есть свой смысл (что меня, как «чувственника-смысловика», несказанно радует).
А теперь скажу несколько слов о самом триптихе.
Ну, во-первых, я знаю, что триптих этот не писался, как триптих, Наташа составила его по принципу «трёх музык», упомянутых в трёх стихах. Т.е. стихи не связаны друг с другом ни одной фабулой, ни одним ритмом.
Первое стихотворение триптиха – «Анданте Фавори». С первых же строк читатель вовлекается в очаровательную акварельность:
«Я мечтаю, как будет у нас когда-то:
на веранду пройти, и задёрнуть шторы;
... neither slow nor fast ... анданте,
... и чтоб брызгали соком упругие помидоры…» - и «визуализируй»! Сразу представляю себе маленькую дощатую террасу с ситцевыми шторами на больших окнах. Сосновый буфет в углу и сосновый стол посередине, а на нём большие помидоры (мне почему-то астраханские видятся))), мечтательница-ЛГ и – иду вслед за её воображением – герой её романа. И так легко следовать за мечтами этой лирической героини, возможно потому, что, хоть в её мечтах и есть абсолютно женский любовный призыв, но его концентрация «смягчена» (не хочу говорить «разбавлена», потому что это не так) нежностью следующего катрена:
«Рыжих зёрен такие смешные капли,
словно ноты, на чёлке твоей повисли;
я читаю мелодию - в такт ли, так ли?
и смолкают ненужные нам и слова, и мысли», и столько девического простодушия в этом образе, столько ласки и очарования, что видишь воочию этих лирических героев, как они робко улыбаются друг другу и читают мелодию по нотам помидорных зёрен. Считаю этот образ находкой. И это «в такт ли, так ли?» - боязнь спугнуть мелодию, страх фальши. А то, что рождается между лирическими героями, можно сравнить только с планетой (круглой и тёплой), и это рождающееся чувство – страсть, которую нужно ещё приручить (не «объездить», не «выдрессировать», не «укротить», - «приручить»), «как зверька никому неизвестной ещё породы».
Стихотворение – прелюдия о прелюдии. Акварельный этюд к прелюдии.
Единственное, что не принимается моим чувством гармонии, это строка «Граве, лярго, адажио, ленто, ленто».
Largo (Ля;рго) — широко, протяжно
Lento (Ленто) — медленно, протяжно
Adagio (Адажио) — медленно, спокойно, вольно
Grave (Граве) — тяжело, серьёзно, важно, торжественно
И не принимается эта строка не только из-за «граве» («тяжело» и «важно» не очень подходит для любовной прелюдии, по-моему, тем более, что это «граве» не вписывается в лёгкую кисею стилистики всего стихотворения), не только из-за того, что «адажио» не сочетается с «граве», а из-за того, что строка не даёт почти никакой динамики и развития с т.з. смысла.
Второе стихотворение триптиха – «НА КЛАВИШАХ ЛЮБВИ» - одно из моих «наизустевых» у Наташи. Стих – расставание. Названия нот вплетены в полотно этого стихотворения легко и непринуждённо, обыграны фонетически. Аллитерации, перетекания звука, смысла, лёгкие строки – всё очаровывает, гипнотизирует и катается на языке. Наркотическое стихотворение для меня. Пытаясь освободиться от его воздействия, я написала отклик-пародию (ироническую интерТРЕПацию) «Аква-ре-ль»:
«Его ни до не поняла,
ни после до не до-нимала,
и арлекиновым опалом
соль sea меж ними пролегла.
Силясольфа фамиредо
от мифа-соль до соли моря
ушло под-ля в memento mori
финиталёвой чередой.
И ля-минором горяча
в своих бемолях и диезах,
Ассоль уже на волнорезе
ладонь приблизила к очам.
Финита боль, финита бель,
финита грация синьора,
Ассоль у моря ждёт амора,
а море - соль и аква-ре-ль»
но даже это не освободило меня от зачаровывающего воздействия Наташиных строк. Не во всех фонетических пассажах мне хватило «понятийного» смысла, но моё восприятие отказывается искать смысл там, где его не нужно искать, а нужно просто расслабиться и слушать пение Птахи, тем более, что это такое красивое пение.
А вот с третьей частью триптиха у меня возникли проблемы. Во-первых, стихотворение адресное, причём адресат чётко обозначен, а не подразумевается, как в первой и во второй частях, оно написано «на смерть поэта» Миши Берковича, которого мы с Наташей знали, который внимательно следил за нашими «полётами», и совершенно понятно, что Наташа отреагировала на его уход душевной болью, поэтому и название стихотворения - «Спонтанный реквием». Но, как это ни трудно говорить, должна признаться, что кое-что в этом стихотворении у меня не принялось:
У меня не слились воедино «Лакримоза» Моцарта и русский «плачевый» стиль и ритм.
Мне кажется, что именно спонтанность Наташиной реакции на потерю не дала ей возможности доработать это стихотворение.
«Сколько сорок-то в смокингах - чинные, чёрно-белые!
Что ж "Лакримозой" Моцарта - падают звуки спелые?» - в сорочьих криках мне сложно услышать Моцарта (возможно, это недостаток моего слуха), тем более, что эти сорочьи крики дальше сравниваются с «"азбукой Морзе" нервною».
Я не уверена, что мысли «Умер поэт, наверное» подходит эпитет «шалая».
И я не уверена, что эпитет «сквозняковая» подходит к слову «весть» (хотя должна признать, что словосочетание получилось новое (ранее я его не встречала) и образ сложился).
Мне нравится стихотворение, в нём есть чувство, горечь потери. Легко понять, что Наташа, выплеснув свою боль, посчитала кощунственным что-то править в тексте, это её право, но над этими тремя вещами я бы подумала.
Я не приняла ещё и сам факт включения этого стихотворения в триптих. Считаю, что Наташа поспешила. Гораздо лучше было бы сделать третьей частью триптиха стихотворение «Памяти без памяти любивших»
«ПАМЯТИ БЕЗ ПАМЯТИ ЛЮБИВШИХ
Beethoven. "Largo Appassionato"
Это не мой закат догорает теперь в полнеба,
Это твои глаза мне его рисуют.
Мне бы нырнуть в него серебристой нерпой,
Так, чтобы ты меня не любил впустую.
Страшно, когда болит не в одно, в два сердца,
Брось меня, милый, это, пойми, так надо.
Мы с тобой параллельны, как эти рельсы,
Я погибаю, я - город, в твоей осаде.
Ты меня подменяешь - пойми - собою!
Ты мою тень воруешь – без тени странно!
Ты вытесняешь меня – из меня – без боя.
Память о наших жизнях – сплошная рана.
-- Нам – близнецам сиамским делиться на два?
-- Если душа одна – то куда ей деться?
Вижу в глазах твоих ужас и боль разлада –
И заметались в клетке мои два сердца...
Это не мой закат зацветает теперь в полнеба.
Это твоя любовь для меня рисует.
Ты расплескался в нём серебристой нерпой.
... И не стираю брызг по всему лицу я...» (Н.М.)
(вот моя рецензия на это стихотворение:
Тогда в триптихе все части были бы объединены не только упоминанием «музык», но ещё и фабулой (1ч. – прелюдия, 2ч. – расставание, 3ч. – реквием), закруглённой в «гранатовый браслет».
Я ещё вернусь и к этому Наташиному триптиху, и к другим Наташиным стихам, возможно, увижу что-то иначе, но не поменяю своего трепетного и нежного отношения к ним, я ещё буду много раз возвращаться к Наташиной поэзии, потому что не вернуться невозможно.
И, предвидя возгласы некоторых по поводу приснопамятных «петуха и кукушки», скажу одно: "люди-поэты любят стихи друг друга, не потому что они любят друг друга и дружат, а они любят друг друга и дружат, потому что любят стихи друг друга" (шанти).
С уважением,
ваша ЕК