Бабье лето сердце растревожило:
В памяти моей все будто ожило…
Вспомнилось, как будучи ребятами,
В дальний лес ходили за опятами.
По - началу хаживали с матерью.
Желтая листва лежала скатертью…
Помнится, игривого да шалого,
Различать грибы учила малого.
-Эти вот с тонюсенькими пленками
Могут быть нарошными опенками.
С теми в красном с белыми горошками
Надо быть особенно сторожкими.
С запахами затхлыми, мышиными
Все поганки, - знала их по имени.
-Лес, что дом, - говаривала мамочка, -
Здесь не просто кочка или ямочка.
Видишь эту кочку, что шевелится?
Мураши под этой кочкой селятся.
Мышаки по ямкам-норкам прячутся
В страхе перед нами обозначиться.
-Мам, а средь людей такое можется?
-Можется, сынок! Конечно, можется:
Ты пока росточек, только веточка!-
Вырастай, как дуб могучий, деточка!-
Тихие слова того напутствия
Вдруг напомнят факт ее отсутствия:
Память из далекого пришедшая,
Для меня как матушка ушедшая.
Помним это я и та опушечка,
Что вещала мне моя старушечка.
В поры те, когда с сестрой нас зачали,
Сверстницы ее внучат уж нянчили.
Родились мы поздними ребятами:
Впору называться нам опятами.
…День с утра до вечера все плачется.
Прохудились на березках платьица.
Догорают свечками, чуть теплятся:
В чем душа озябшая их держится?
Холод минет. Влагою омоются.
Изумрудной зеленью покроются.
Вновь меня поманит эта рощица,
Вновь сыновье сердце растревожится.