Стихи моего отца - Владимира Николаевича Веденина
Опять вечерние всполохи
Играют в небе краснотой.
Бегущих волн живые вздохи,
И тихий шепот: «Это свой»!
Смотрите, взгляд его не строгий,
Он гладит листья ивняка,
Видать не легкою дорогой,
Пришел сюда издалека.
Душой обмяк, глядит с любовью
На пенно-изумрудный вал,
Как будто постоянной новью
Тот вал печаль с души снимал.
Совсем недавно, ни когда-то,
Все так же нежилась заря.
Сидели у костра ребята,
Улыбки верности даря.
Над ними, вечное созданье –
Зенит, полярная звезда.
Кто знал, что скоро расставанье,
И не на время, навсегда…
Мы не заметили в то утро,
Как, вздрогнув, небосвод застыл.
Лишь матерям, догадкой смутной,
Тот миг сердца окровенил.
Так начался отсчет суровых,
Порою тягостных разлук.
Солдаты в гимнастерках новых
Мечтали под колесный стук
Как лучше и скорее встретить
«гостей непрошеных» огнем.
А может встречу ту отметить
Лишь не целованным крестом.
Что по высоткам, по оврагам
Стояли в разнобой и в ряд,
А то и так, склонились рядом,
Как будто встретил брата брат.
А встретились гораздо проще
Без рыцарских турнирных поз.
Траншеи рыли мы у рощи,
Вдруг вражий танк на нас пополз.
Затем второй, седьмой, девятый-
Давили наш передний край.
Стальное полчище «крестатых»
Спешили, как святые, в рай.
Но не дошли они до рая,
Сражался с ними наш отряд.
«Седьмой», чадя и догорая,
Был взорван связкою гранат.
Еще один спешил к окопу,
Как будто лез на пьедестал.
Недавно он топтал Европу,
А тут навечно замолчал.
В тот день до самого заката
Рвал землю орудийный шквал.
Лежали стихшие ребята.
Их здесь лишь ветер отпевал.
Еще один мальчишка, сходу,
Как сноп подкошенный упал.
Ему нет двадцати от роду,
И он в предсмертьи маму звал.
Остались трое опаленных,
Других не удалось сберечь,
Но эти трое, вновь рожденных,
Горели жаждой новых встреч.
Так день за днем, потом недели
Шагали люди по войне.
Не то, что сами так хотели-
Дороже жизнь была вдвойне.
Утраты, повороты, кручи
Несли как нареченный крест.
И не искали мест, где лучше,
И не бежали с трудных мест.
Вернувшись, я невольно глянул
В глаза осиротевших мам,
В них блеск отрады в бездну канул,
И только боль гнездилась там.
Их взгляд казался мне недобрым:
«Мол, ты живой, а их уж нет…»
Сказать, считал я неудобным,
Что сам однажды был «отпет».
И был земле заочно предан,
Солдаты смастерили крест.
О том мне друг потом поведал,
Когда из мертвых я воскрес.
И не вина тому, кто первый
Достал с бумажкою пенал.
Диагноз видно дан неверный-
Я много крови потерял.
Виною стала «похоронка»,
Что в дом доставили зазря.
Таких вестей немало с фронта
Пришло не только на меня.
Но матерям о том не скажешь,
Да и зачем сердца терзать,
Их этим лишь к себе привяжешь,
А им другое важно знать.
И вот я вновь у колыбели
Своих отроческих времен,
Изведав бури и метели,
И грохот всех житейских войн.
В душе затеплилась отрада,
Забилось сердце добротой.
А в жизни лучшего не надо,
И я кладу поклон земной.
Поклон реке и прутьям тала,
Растущим сплошь по берегам,
Волне, что все еще шептала:
«Не отдавай меня врагам».
Так много встреч, прощаний горьких,
Вновь память сердце ворошит.
И круг друзей, костер на зорьке
В душе еще огнем горит.