(Да простит меня Сергей Александрович!)
Ты жива ещё, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Как там Криська? Шустрая девчушка!
Вышла снова замуж или нет?
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ездишь на дорогу
В старомодном длинном «ЛинкольнЕ».
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто мне Белан в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.
Ничего, родная. Слышишь, Алка? –
В жизнь меня Белану не поймать!
Не такой уж горький я… А жалко.
Был бы Горький – написал бы «Мать»…
Я по-прежнему такой же нежный,
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб, срубив с лохов побольше денежек,
Возвратиться в ма-а-ленький наш дом.
Я вернусь, как новый: с пылу, с жару!
Только ты меня, родная, впредь
Не меняй на разных там фигляров:
От обиды ж можно умереть!..
И пиару не учи меня. Не надо, –
Всё я в нём постиг, загадок нет!
Пусть кому-то – галкины отрада,
Но для всех Я – несказанный свет!
Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
И не езди больше на дорогу
В старомодном длинном «ЛинкольнЕ».