Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя — я даже дышу с трудом».
(Вера Полозкова)
что со мной такое? да бог его разберет!
в груди давит пресс, в горле клокочет ком.
у меня ведь и ум, и талант, и душа, и дом.
но, когда я вижу тебя, я даже дышу с трудом.
я ведь сроду не был никем ведом, но вот черт!
все доказано: я могу без тебя, я без тебя могу.
я даже почему-то с тобой не спорю и не перечу.
но эту случайную странную нашу встречу,
и твои плечи, и вечность, длинною в вечер,
пожалуй, в своей истории сберегу.
и мне равнодушно выставляют наутро счет.
я должен заплатить: стихами, ознобом, нервами.
да, я знал все, но что с того? паралич, наверное.
и во мне теперь бьется изысканными маневрами
something about us, baby, и что-то еще.
я иду и думаю: ну, и черт бы с этим со всем!
а в голове отчетливая назойливая картинка,
словно кто-то вспорол в средине моей неглинку,
будто запихнули острейших специй в мою начинку,
и они горят там, и вкус изменен совсем.
я бы хотел вернуться и раствориться,
хотя бы отчасти не понимая твои законы.
умные, красивые, славные и едва знакомы.
и мне бы в кому сейчас… но я так ведь далек от комы.
и огонь, и полет, и смех, и твои ключицы.
разве мы можем что-нибудь изменить?
я всадил еще одну пулю в живую грудь.
я запомню за нас двоих — только ты забудь.
отложим короткометражку эту на «когда-нибудь»,
когда у камина на теплой шкуре начнем хандрить.
да, не про нас эта сказка сложена.
выдохнули, раскланялись, разошлись,
и не пиши мне теперь, пожалуйста, не пиши.
не хватит души ведь. я обречен на жизнь.
поэтому будь хоть чуточку осторожна.
я поздравлю тебя с новым годом и с днем рождения.
и лишь от того, что я понимаю все хорошо,
у меня невменяемый резкий нелепый шок.
и одно: чтобы поскорее и безболезненно бы прошло
это определенно какое-то наваждение.
что ж тут скажешь? собраться и уходить.
и к подруге приехать спокойным и непреклонным,
чтоб она насторожилась, глядя на смех, резонно,
а потом закурит, сядет напротив и незаконно
прицельно и долго будет меня сверлить
и присвистнет по-свойски: «что, и тебя накрыло?»
я пожму плечами, рукой отведу назад
свои мысли. посмотрю наугад в озабоченные глаза,
и при взгляде на циферблат подруга потупит взгляд —
«мне теперь совсем никуда не надо. давай текилы!»