И снова пустота моя со вкусом одиночества,
С примесью грусти и праздничной тоски.
Протягивает руку мне в бездонное пророчество,
Ох, еслиб знали вы,
Как убивает жизнь прикосновение ее руки.
Быть может, будет вечно так
И никогда уж не отпустит,
Та, из-за которой стремлюсь всегда в полет.
Та, что спит со мной день ото дня и бодрствует
И никогда уж от меня, наверно, не уйдет.
Что чувствую в минуты серого бессилия,
Когда кругом уж осень и слякоть, и дожди?
Когда вся жизнь - лишь красок изобилие,
И вся надежда на мечты?
Но вот художник мой нарисовал лишь блик,
Из красок трех, тонов полухолодных
Пустил в мой образ сыруя пустоту
И уж не расстопить застывший темный облик,
Той, что с каждым днем теряет веру во Христа,
Той, которая не научилась мудро жить,
Не понимает как подняться с глубины, с низов,
И счастье в каждом миге находить.
Пускаю корни в землю сырую
С надеждою на то, что солнце даст тепло.
И примутся они, как детки одичалые
И будут пить, и жить как и должно.
Но солнце мрачное, земля холодная
И теплота моя останется со мной.
Душа тоскливая, душа свободная,
Способна ль ты без истинной любви
Обресть покой?
И не живешь ты, а лишь маешься
И все кичатся люди доброты твоей.
Пойми, родимая, пойми, сердечная,
Что не прикажешь сердцу чуждому
понравится сильней.
Живи ты с верою, волчица одинокая,
Подруг, зовущих в бездну, ты забудь.
Художника проси добавить красок теплых
И ты увидишь как измениться твой путь.