Глупое смешное желание «бытьнетакойкаквсе» —
эксцентричной, острой, чувственной, притягательной —
разбивается о моего двойника, который во всей красе
вышагивает гусем нелепым по дождевой касательной.
Наблюдаю за красивой, с длинными пальцами, версией:
как она выдыхает струйками свою похоть.
Я думаю о духовной, страстной и манящей перверсии,
и мне становится тошнотворно и дико плохо.
Она танцует на брошенном окурке почти что твист —
также наверняка танцует и на поклонницах —
и улыбается мне антрацитовыми. «На бис!» —
так и хочется закричать. Так и хочется стать любовницей,
но всматриваюсь в холодные — понимаю: пройдет два дня,
и превратимся в ненужно-скучных слепых прохожих…
«Здравствуй. Ты разве не знаешь еще меня?
Я Аня. Хорошо, что не знаешь. Вполне возможно
в таком случае, что мы могли попить чайку.
Кофе? Да, я тоже предпочитаю кофе.
О, понимаю. И мне давным-давно не унять тоску…
Но тебе повезло: я как раз таки в этом профи».
И мы за столиком. Почему я знаю, что мало толку
в этой встрече, сотканной из дурмана, духов и хмеля?
Она закидывает ногу на ногу, смотрит волком —
и моя тоска становится внезапно еще сильнее.
Она художница. Значит непременно эгоцентрична.
Руки касается. Значит подход сработал.
Ну, во всяком случае есть что-то необычное:
отчасти пробивает небольшим, но приятным током.
«Мне пора» — «Послушай, не уходи? Может, после?» —
записываю телефон ручкой красной на дешевой салфетке.
Вот я, кажется, и стала уже разумной и даже взрослой —
можно поставить срок годности на этикетке.
Но этот отчаянный только мне и внятный сердечный стук
напоминает, что последний из романтиков. И почти герой.
Я улыбнусь и отключу на телефоне стандартный звук.
Я останусь сегодня лучше (с) самой собой.