Уткнусь в стекло головой,
сердце на кортах бьет,
жаром обдаст всего -
вспомнишь губы ее.
Двойник в тоннельном стекле
смотрит в мои зрачки,
электрический клей
склеил наши виски,
зажатые солнца злей
в тиски тошнотворной тоски.
Прижались мы лбом ко лбу,
ревностью рельсы визжат,
поезд прет наобум -
попала под хвост вожжа.
Что же нам делать, друг?
Поторопись сказать,
Выскочим в свет и вдруг
исчезнут твои глаза.
По мрамору станций пойду,
в галлереях подземных глубин,
в бурлящей толпе, в бреду,
снова один, один...
переход на станцию "Площадь Революции")
Но и в самой тоске жесточайщей
вдруг запнешься - станешь в толпе:
вот - свершилось моленье о чаше,
спазма - грудь в перехват портупей,
вот - поддерживаемая ветрами
чаша скорби на травах и травмах
подплывает к губам твоим - пей!
И себя же по щечкам похлопав,
успехаюсь: гражданка Жизнь,
ты пока что своим холопом
развлекайся, мучай, кружи,
вздерни вздорную марионетку
паутиной артерий и жил,
чтоб во весь свой размах кометный
я на свете на белом жил!
Интересно-о-о - до безобразия!
И в страданиях - весело!
То я в князи, то в грязи я!
Вот профессия -
стоны свои
делать песнями
о любви!
Вот занятье
сердечных битв -
слать проклятия
и любить!
Быть холодным, пиша,
как градусник,
а душа -
42 от радости!
И от горя гореть во тьме,
это тоже надо уметь...
Потому - до последней до капли
крови, слез ли, слюны ли - порой
как я счастлив, что в этом спектакле
мне доверена главная роль!
Что была в моей жизни вслепую
оглушительная любовь,
что мне сладко вспомнить любую
причиненную ею боль.
И поэтому даже в отчаянии,
вспоминая любовь и весну,
ни сознательно, ни нечаянно
ни пылинки не прокляну!
Благодарности ласковой полный,
я дрожу с платформой, когда
на нее набегают, как волны,
электричек твоих поезда.
Так пульсируй же сокровенно,
кольцевая, сердце метро,
нагнетая в гремящие вены
молодую и свежую кровь!
В вечном поиске света и счастья
на упругие круги своя
постоянно, любовь, возвращайся,
кольцевая всего бытия!"