Сплошь недо-чувства, недо-эмоции
Меня вырвали из контекста и бросили на мостовую
С самолета
В Первую Мировую
В мировую истому,
Источающую горечь и ладан
В песнь унисонную – хоровую
Не спеть меня,
Не смыть меня
Не сделать из девочки чучелко
Чувствуешь, как разгорается внутреннее жерло
Все, что было острым, болезненным – умерло
Вымерло
Вымерять бы теперь по черточкам на запястьях
В чужих городах-чертогах
Счастье
Искать
Полоскать руки в молоке да крови
Ненавижу женщин, у которых тонкие брови
Темные глаза и души
Меня топчут красивые лошади
Своей лошадиной любовью душат
Суки, да что же вы делаете?
У меня же столько стихов еще, столько песен
Столько весен невылюбленных под платьем
А вы меня выбраковываете
Чугуном да платиной
В оковы мягкие заковываете
Мечи мои на перила перековываете
Перекрашиваете в цвета свои серые
Серно-кислой слюной остаетесь на тонких запястьях
Я ж люблю вас,
Да грех первородный не смыть, железом каленым не выжечь
Выживать из последних сил
Так дворовые кошки весною гнут спины и просят любви
Так кошачьи глаза в темноте прожигают пространство
Протестантские девы в молитвах
На новый мотив все же старого ждут
Постоянства
Постояльцев на двор и забор на засов
В эти ночи Боккаччо бы умер со скуки
В эти ночи
Одиночеством раздвинуты ноги, да связаны руки
Связки порваны
Только хрип из груди
Из груды металла
под белой чувствительной кожей
Что же дать тебе еще, Боже?
Почему тебе этого
Мало?
Это осень, малыш, она меня доломала…