Когда я не с похмелия и трезв,
Такое алкогольное затишье,
Мне хочется придумать позарез
Поэму, песню иль четверостишье.
Стихи, как из кобыльей головы
Прут после двух-трёх суток воздержанья,
А в выходной иль в красный день, увы,
Ни рифмы, ни сюжета, ни желанья.
Стоит выпить грамм двести хотя бы,
Испаряется Муза мгновенно,
Вот такая стервозная баба,
Что теперь мне не пить совершенно?
Банальности о смерти, о весне
И то состряпать маловероятно,
Такой вот крест пожизненный на мне,
Не совместить полезного с приятным.
Обычно Музы трущат «на ура»,
Всегда составят за бутылкой пару,
Ну а моя – как родилась вчера,
Не переносит запах перегара.
От природы талант, иль от бога,
Но нисколько не правильный метод –
Совершенный отказ от спиртного,
Не бывает непьющих поэтов!
Однажды мне приятель-стихоплёт
Поведал за поллитрой в закуточке:
- А у меня как раз наоборот,
По трезвому не сочинить ни строчки,
Но если до кондиции дошёл,
Когда на четвереньках, как ни странно,
Прут рифмы, словно рой из улья пчёл,
Но только без сюжетов и без плана.
А на утро, пивком похмелившись,
Редактирую рукопись жадно,
Сам не зная, о чём эти вирши,
Но лирично, а, главное, складно!
И, раздавив вторую на двоих,
Взял в оборот чванливую я Музу:
- Пей, сука, и диктуй скорее стих,
Конец иначе нашему союзу!
Здоровью, раз надравшись как свинья,
Не нанесёшь серьёзного урона,
С твоею неиспорченостью я
В среде поэтов – белая ворона!
Не сдержавшись ударил по пузу,
В перекошенный рот ей насильно
Влил стакан, чуть не вырвало Музу,
И посыпались рифмы обильно!
При дозе, пусть и самой небольшой,
Меняется непьющего рассудок.
В меня вселились Каменский и Цой,
Казалось превратился мозг в желудок…
С каракулями пьяными листок
Наутро взял. Что в нём – понять не в силах,
И прочитав до половины, сжёг,
Такое Муза там нагородила!
И сказал этой несовременной
Бабе я: - Хрен с ним, с мнением круга,
Ты уж лучше не пей совершенно,
Отдохнём иногда друг от друга!
Октябрь 2010.