Иосиф Бейн. Поэма. Ч. 2

 


Забронзовев,  на узком пьедестале
Стоял Ильич, слегка прищурив взгляд.
Глаза его,  вперёд,  смотреть устали;
Не оглянуться, не шагнуть назад.
Не повернуть не влево, не направо.
Вокруг незримо ратники стоят.
Он на кресте, как мелкий вор Варрава,
Глаза слепы. В его стакане яд.
А третий Рим грохочет сапогами.
И побережье Балтики трясёт.
Сидит в Кремле язычество «богами»
И ношу тяжкую владычества несёт.

Стоял Ильич. Но нынче место пусто.
В небытие ушла его стезя.
Жила идея в ложе у Прокруста.
Без рук, без ног, без головы вождя.
Обрубок тела в галстуке без шеи.
Соратники срубили мавзолей.
Пал Змей Горыныч, но пришли Кащеи
И мир от страха стал ещё белей.
Он словно жгут, что скручен до упора.
«Пророки»  к истреблению зовут.
Мадрид и Рим, Берлин – вся эта свора
Москву вплетают в общую канву.

Незримый крест советских извращений,
Что называют нынче «беспредел»,
В жизнь протащил калмык, по кличке Ленин,
Но с пьедестала всё-таки слетел.
Мог рядом с ним стоять Барклай де Толли
Не безызвестный русский генерал.
Но сыпет жизнь всегда щепотку соли,
На раны тех, кто счастья не видал.
На этом старом, старом пьедестале
В шестидесятых, помнится, годах
Стоял и Бейн, мы шапки вверх кидали.
Но безотчётно нами правил страх.

Страна ночами ранено стонала.
Тащили вниз по лестницам людей.
Потом она о людях забывала
И начинала жить ради идей.
Не уподобиться бы идолам из сказок.
Слепы глаза у бронзовых скульптур.
Вдруг, шесть бойцов из ёмких недр «УАЗА»
Решили выбить пыль из наших шкур.
И выбили, а с пылью наши зубы.
Ты чем жуёшь сегодня,  «милый друг».
И кто теперь целует твои губы
Как целовал,  порвавший их, каблук

Ах, этот город, молодость и глупость!
Ах, эта милая балтийская страна.
Пусть третьим Римом вечно правит тупость
Теперь, увы, другие времена.
Теперь уже другие представления.
На сценах новых призраков парад.
В истории ещё один миллениум.
И лишь Иисус без предисловий свят.
Он свят в делах  «безгрешных» атеистов.
А в атеизме левый есть уклон.
Сплошь состоит Россия из артистов,
Из тех, что в прошлом проводили Шмон.

Иосиф Бейн, резцом стихосложения,
Терзает плоть стареющей страны.
А ей уже болезненны движения:
А атеизм в руках у Сатаны.
Опять шумят на сходках уклонисты.
Опять канюча просят за народ.
Вождь надевает женское монисто
Из золотых,  высокой пробы, звёзд.
Истомина, к чему  сопротивление?
Иосиф Бейн,  с заглавных букв – ПОЭТ.
Пусть едет в Кремль. Там примет власть решение,
И даст квартиру с видом на проспект.

Там мудрый вождь, пытаясь спрятать брюхо.
Велит носить на шее Ленина портрет.
И только Бейну снова врежут в ухо
За то, что  «белый» получил билет.
Страна,  в которой, только и возможно
Любить достойных с рёвом и взахлёб.
Где только сев на нары, что не сложно,
В Колымском крае вновь откроешь рот.
Ах, Нина, Нина, Ниночка Истомина.
Тебя супруга лидера не ждёт.
Но встречу эту время подготовило.
Назад ни шагу!    Двигайся вперёд.

И ты пошла на рандеву с Великой,
Единственной и Правильной женой.
Не с партией, как Идол, многоликой,
А с женщиной, пока ещё живой.
Их  встреча, как не странно,  состоялась.
Никита неприятно удивлён.
От Бейна, кое-что, ещё осталось
И он был в Ригу вновь определён.
Поломанные кости вновь срастутся.
Ведь главное, Души не сбрита ость.
Правительство и партия пекутся
Чтоб белою в тебе осталась кость.

Работай Бейн!  Работают все люди.
В колхозе Бродский пашет ишаком.
Ведь от работы Духа не убудет.
А от поэтов ломится дурдом.
Истомина, корми своих детишек.
Корми детишек тем, чем Бог послал.
Их у тебя чуть-чуть уже излишек;
Еды хватает, хоть и не  в навал.
Есть у Бомжей  случайные заначки.
В подвальный хлад ступени повели.
Есть бак с водою тёплою,  для прачки…
Ну, что ещё мы Бейну дать могли?

Народ наш ест тот хлеб, что заработал.
Пусть кукурузный, но, простите, свой.
Он в лагерях с тоски по  «фене ботал»,
И иногда плевал на аналой.
Но что с того!  Бейн, не христопродавец.
На шее носит оловянный крест.
Но почему к нему такая зависть?
И почему он досыта не ест?
Истомина – железная подруга.
Как тяжело на этом свете жить.
Как тяжело тащить по жизни друга;
Торговые палатки сторожить.

А Бейн поёт о Славе преходящей!
Ведь для него иная жизнь во мгле.
И катится он вниз, по нисходящей.
Любовь жены лишь держит на земле.
Король в поэзии. Кто может с ним сравниться?
Ему несут серебряный бокал.
Испробуй Бейн, кремлёвскую водицу,
Ведь из него сам Берия пивал.
Твоя  Истомина все жилы надорвала
Великий муж! Талантливый поэт!
Она  всё,  чем владела,  отдавала
Иосифу и детям с малых лет.

Ах,  Нина, Нина, Ниночка, голубка.
Тебя укроет русская земля.
Не пей вина из дорогого кубка;
В вино подмешан  яд для  короля.
Но ты в отчаянии чашу пригубила.
Произнесла Хрущёва Нина тост
Определена Истоминой могила
В стандартный среднерусский женский рост.
А Бейн поёт о горе и страданиях
И нянчит шестерых своих детей.
Не подаёт Россия подаяния!
Политика - важнее всех страстей