1
А небо такое, пойди обними,
Попробуй в него окунись, вознесись,
Когда не гвоздями – ударом цевья
Даруется вечная жизнь.
Тела со свинцом на свинцовом столе,
И их не с винцом, не с оладушком ешь,
А золото с пломб отдери, отскобли,
Поленьями слезы утешь.
А дальше в святые, из труб лагерей,
А дальше в герои с венками из вшей,
И кровь на руках не его а Его,
Но ничего, ничего…
2
Следы от побед победителей,
Следы от побед побежденных
Читают немые зрители
В общей барачной уборной
И топят печь победители,
Кидая в нее побежденных.
И топят печь побежденные,
Кидая в нее победителей.
А небо такое темное.
А небо такое звездное.
Простите, Вы Бога не видели?
Ах да, Вы в него не верите..
И очень зря, что не верите…
Ах, очень зря, побежденные!
Ах, очень зря, победители!
Но вы нас, зека, не слушайте,
Мы только немые зрители.
Вы пейте вино и хлебушек,
Спокойно сидите, кушайте!
А мы, зека, люди темные,
Вы нас не за что не слушайте!
Мы только вино победителей,
Мы только хлеб побежденных,
Мы только немые зрители,
Дела ваших рук благотворных.
3
Тринадцатый день декабря. Мне сказали: «Победа!» Я не поверил, но вышел под дождь и стоял, пока падали люди, в крови извиваясь, как змеи. Я вздохнул безразлично: «И вправду, похоже, победа…»
Но свобода горька. И с ружьем и пайком на неделю, по зимнему снегу я иду, возвращаясь домой… и шепчу: «В чем победа?».
Поменяли портрет и идет сокращенье другого народа… В чем победа для тех, кто давно лишен дома… В чем победа кричу небеса, вместо зековской пайки получить череду недоверчивых слов и наличие справки, что ты здесь ни при чем…
Ни огнем, ни мечом, не построить прошедших столетий…
С нами вождь, с нами Бог и история тысячелетий… бесконечной войны…
Я иду по замерзшему лесу… Он лежит на снегу, весь в крови и разорванной ткани… надзиратель моей несвободы, хрипит на поляне… и плюется на снег чем-то черным, похожим на кровь…
Я встаю рядом с ним, он замерзшие тянет ладони, закрывая лицо, узнавая меня, вспоминая… Я сажусь рядом с ним… тень сомненья… но все же прощаю… и беру и тащу через лес, до ближайшего пункта приема… данке шон шепчет он… данке шон… от барачного шмона, от цинги и поверок, расстрелов, печей и прибежищ… я тащу человека в объятья других человечищ, и, почти донеся, «на браток покури на последок, обнимай от меня свою ****ь и гестаповских деток…жри колбасы и шнапс открывай, как прорвешься на волю… оставайся свиньей, убивай, объявляй вне закона… Но запомни, мы выиграли эту войну…»
Он, целует меня…. И хрипит: Почему?
Потому что победа! И мне некуда больше идти!
Ты вставай и иди…Повернувшись, бросаю ружье… Ухожу…
И в моем силуэте прорастают ростки его пуль…
***
Но мы выиграли эту войну!
Но я выиграл эту войну…
И я выиграл эту победу!
4
Старый историк снимает очки,
И затихает класс.
История чертит свои круги,
Стирая с маршрута нас.
Неоспоримых поступков нет.
Апостол, придя домой,
Снимает с себя офицерский бушлат
И чокается с тишиной.
Крик петуха в предрассветной тиши,
Вопросом: «Ну что предал?».
Предал, конечно, но, черт возьми,
Задешево, как продал!
Но видел бы ты как его вознесли,
А как еще вознесут…
Но стар историк, и класс устал,
Все перемены ждут…
Мария обходит вокруг столов,
Разносит хлеб и вино,
И всем известно – кто-то предаст!
Но ничего… ничего…
8 октября 2010г.