И вот я дойду, весь измятый и жизнью отравленный,
Сниму с себя спесь, как в театре снимают пальто,
Возьму твою руку, своею рукой окровавленной,
Не смея дышать, чтоб не сбилось дыханье твое.
Не смея начать полуслова и полу-движения,
Боясь разорвать, эту незавершенную связь,
Подобно поэту, что лишь ощутил вдохновение,
Но не успел начертить на листе каллиграфии вязь.
Ты вздрогнешь, вздохнешь, и застынет ладонь в не движение:
«Ударить лицо или шелком коснуться лица?».
Но грань хрусталя выжигает на коже прощение,
Соленым безумьем наполнив сапфиры - глаза…
Озноб будет бить лапы лип об оскал обреченности.
Четыре колена синхронно склоняться к софе….
- Ты, правда, дошел, мой антигерой безысходности…?
- Мой Бог, я достиг, я дошел, и я умер в тебе!
7 июля 2008 годя