Знаешь, этой ночью что-то было:
варьете гудело до зари,
а наутро всех озолотило
и закрылось тихо изнутри,
выдернуло каменные корни
из асфальта, словно не росло…
По червонцам просветлённый дворник
водит вороное помело.
За швартов уловлены короткий,
нахлебавшись дождевой воды,
маются отвязанные лодки
на белёсых гребнях лебеды,
шевелят беззвучно парусами,
ведая заранее ответ
девочки с янтарными глазами,
льющими звериный ровный свет.
Неспокойна облачная пчельня,
ветром растревожены луга…
На широком бархатном очелье –
жимолости злые жемчуга,
в комнате цветёт язык олений,
где она сидит, к стене спиной,
и руками обхватив колени,
подрастает маленькой луной.
Подобравшись по еловым сваям,
лижет брюхо домику река:
бьётся, ниоткуда прибывая,
путаная мутная тоска,
и, подставив острые ключицы
травяной серебряной волне,
на меня похожая волчица
глаз не отводя, плывёт ко мне.