……………………………………………………… Памяти Тони Кёртиса
Старался уберечь кондитер плоды трудов своих от порчи:
белков, желтков и углеводов ошеломляющую пышность.
Хотите вы иль не хотите, комедиант гримасу скорчил
над всем съедобным, что за рамки своей обыденности вышло.
Так вознесясь над прочей пищей, в себя вбирая свет и воздух,
пленяли торты всё пространство, как заблудившиеся нимбы.
Они помчались по орбитам, непредсказуемы, как звёзды,
благоухая марципанно, клубнично, розово, ванильно.
И торт, – сплошное предвкушенье на пике славы и в зените
(её) – в лицо и в темя целясь, всё сокрушал как астероид.
А что не шлёпалось о стену, – ловил на грудь свою кондитер,
предвосхищая каплю крема на яркой личности героя.
Шатался принц, но был доволен, – он обнаружил ром в бисквите,
а журналистка в сладком креме моргала глазом липко-чёрным.
Все забавлялись словно дети, никто не мог остановить их
и путь постичь неуловимый продуктов новоиспеченных.
Герой в своём костюме белом был до смешного незапятнан,
но оплеухой был увенчан... была одна, – зато какая!
На фоне светло-карамельном, на фоне тёмно-шоколадном
игриво, пафосно и дерзко крем падал долу и… не таял.
*
Серьёзный, что до слёз серьёзен, готов был вылезти из кожи:
„Ну, что за пошлость разыграли, вошли во вкус… с ногами влезли!
Кто сердцеед, тот как охотник сластёной быть совсем не должен. “
Но он остался тем и этим и стал для всех Великим Лесли.