– Король! – К ногам склонилась куртизанка.
А он, привыкший к роскоши и неге,
Потупил взор. Заныла в сердце ранка.
Застыла жизнь былая кадром в беге,
Где молод был, любил сбежать ночами
Из душных комнат мрачного дворца,
Где одержим был странными мечтами –
Пленять красоток юные сердца.
Простолюдином часто одеваясь,
Ходил гулять по городу один.
И в нём, людским утехам предаваясь,
Он был обычным юношам сродни.
Но раз случился странный случай с принцем.
В одной таверне юное создание
Пленило красотой его, и принцип:
«Не быть влюблённым» перешёл в предание.
Он проводил не раз в безумстве ночи,
Любуясь этой дивной красотой.
Он принцем был, она торговки дочерью.
Горело чувство искрой неземной.
Но всё в миру кончается когда-то.
Он призван был к ответственным делам.
А ей была за чувство позже плата –
Красотка-дочь к ночным её слезам.
Ещё судьба тяжёлая давила,
И сердце в муках рвалось от любви.
И приняла в объятия могила,
И петь над нею стали соловьи.
А дочь росла, красавица, как мама,
Её черты во многом повторив.
Но в трудной жизни стала куртизанкой,
Сердец немало чарами разбив.
И был над нею суд за это строгий.
«Достойна смерти» – был его вердикт.
На казнь смотреть собрался люд убогий,
И знать пришла, увидеть грешный лик.
Король подъехал глянуть на исчадье
Такой бесстыжей женской красоты.
Она в цепях и в драном чёрном платье
Была прекрасней ангелов святых.
Но больше всех его смутило сходство
С возлюбленной своей из прошлых лет.
Забыть порой и королю не просто,
Что в жизнь твою несло тепло и свет.
И жестом он служителей закона
Призвал – к нему красотку подвести.
Толпы не слыша ропота и стона,
Спросил про жизнь и как родных найти?
– Король! – К ногам склонилась куртизанка.
– На белом свете я жила одна.
И жизнь была моя не очень сладка.
Я сиротой росла, и в том моя вина.
Ушла из жизни рано очень мама.
Со слов её – был принцем мой отец.
Но я его не помнила ни грамма.
Теперь я жду с молитвами конец.
Потупил взор монарх великий, грозный.
– Простить её! – С трудом он прошептал.
И в сердце, будто, с ядами занозы
Вошли. Король в мучениях упал.
И умер он, смущённый куртизанкой,
Шепнув ещё: «Прости, Господь, прости!»
Она же жить осталась в мире гадком,
Дарить любовь мужчинам и цвести.