Billy Collins
Dear Reader
Baudelaire considers you his brother,
and Fielding calls out to you every few paragraphs
as if to make sure you have not closed the book,
and now I am summoning you up again,
attentive ghost, dark silent figure standing
in the doorway of these words.
Pope welcomes you into the glow of his study,
takes down a leather-bound Ovid to show you.
Tennyson lifts the latch to a moated garden,
and with Yeats you lean against a broken pear tree,
the day hooded by low clouds.
But now you are here with me,
composed in the open field of this page,
no room or manicured garden to enclose us,
no Zeitgeist marching in the background,
no heavy ethos thrown over us like a cloak.
Instead, our meeting is so brief and accidental,
unnoticed by the monocled eye of History,
you could be the man I held the door for
this morning at the bank or post office
or the one who wrapped my speckled fish.
You could be someone I passed on the street
or the face behind the wheel of an oncoming car.
The sunlight flashes off your windshield,
and when I look up into the small, posted mirror,
I watch you diminish—my echo, my twin—
and vanish around a curve in this whip ***
of a road we can't help traveling together. ***
*** особенно нужна помощь
Билли Коллинз
Дорогой читатель
Бодлер считает вас своим братом,
а Филдинг взывает к вам через каждые несколько абзацев,
как будто желает удостовериться, что вы ещё не захлопнули книгу,
а теперь вот я взываю к вам снова,
внимательный призрак, тёмная молчаливая фигура,
стоящая в проёме этих слов.
Поуп приглашает вас в сияние собственных исследований,
снимает с полки Овидия в кожаном переплёте, чтобы показать вам.
Теннисон отодвигает задвижку обнесённого рвом сада,
а с Йейтсом вы опираетесь спиной о сломанное грушевое дерево,
и день накрыт капюшоном низких облаков.
Но сейчас вы здесь со мной,
набранным шрифтом на открытом поле этой страницы,
вокруг нас нет ни комнаты, ни марихуанового сада,
ни Гегелевского духа времени на заднем плане,
ни тяжёлых духов, наброшенных на нас плащом.
Вместо этого наша встреча так коротка и случайна,
что не замечена оком Истории с моноклем,
вы можете быть человеком, для которого я придержал дверь
этим утром в банке или на почте,
или одним из тех, кто завернул мою пятнистую рыбину.
Вы можете быть кем-то, мимо кого я прошёл на улице
или лицом позади колеса приближающегося автомобиля.
Солнечный свет исчезает в вашем ветровом стекле,
и, когда я заглядываю в маленькое боговое зеркало,
я вижу, как вы уменьшаетесь - моё эхо, мой двойник -
и исчезаете за поворотом - что поделаешь,
на этом участке дороги нам предстоит путешествовать вместе.