Над землей под черной бурей,
распахнув глаза,
волей ветра-самодура
гибнет стрекоза.
С деревянного узора
украшенья смыв,
прыгнул с теплого забора
первый пыльный взрыв.
Ни заплакать, ни забыться,
ни глаза закрыть,
ни поморщить в муке рыльца,
ни слезой умыть.
Тельце бьется суетливо,
под одним крылом,
смерть полощет сиротливо
слюдяной излом.
Нету лиц у насекомых,
мысли коротки,
но смертельная истома
сводит коготки.
С тельцем капли в землю пали,
кувыркаясь вниз,
а фасетки повторяли
голубой ирис.