Сидел вразвалочку, в окно глядя,
Смотрел на вид, скользящий вдоль окна,
И до того, приятны были виды,
И до того лилейно на душе,
Что забывались прошлые обиды,
И было хорошо с наедине.
Наедине хваталось за гитару,
И теребило, лишь, одну струну,
Которая вздыхала непрестанно,
И ерзала бархоткой по нутру.
Не думалось, и вместе с тем мечталось,
Туманно, где – то очень далеко,
Взлетала и блаженно возвращалась,
Та муза, что приметилась давно.
Парила в синеве, и осторожно,
Шептала, что – то томно, в тишину,
Душевно, и навязчиво тревожно,
Наивно открывая наготу.
И до того растрогала природа,
И до того терзалось по нутру,
Что ощутил я, в мари небосвода,
Уже свою, родную наготу.
А муза, вдруг, бессовестно пропала,
Сказав мне напоследок – Я уйду…
Начни, мой друг, пожалуйста сначала,
А, я потом, случайно, загляну.
Исчезло все, остались, лишь, сомненья,
С наедине… и нечего спросить,
Но сыпались в прорыв нравоученья,
Я слушал, не пытаясь возразить.
Ах, эта муза, это что ж в просвете?
Я опознать ее по смыслу не могу…
И я спросил… и кто – то мне ответил
- Да это ж ты, но чуточку, в бреду!
Сижу вразвалочку, в окно глядя,
И мир открылся для нее – меня.