*Я не настоящий охотник. Но люблю побродить с ружьём по лесу. Лесной воздух и оружие за плечом создают неповторимый аромат какой-то первобытной романтики. Сидит всё же в каждом, даже самом миролюбивом мужчине, эта странная тяга к оружию. К добыче зверушек и иной живности я отношусь философски. Всё равно, рано или поздно, как это и заведено в природе, они станут чьей-нибудь добычей. А я тоже не вегетарианец и никогда им не стану.
*Наступила зима и открылся сезон охоты на косуль. Мне не очень хотелось ехать на эту охоту, но два моих друга за тёплым застольем уговорили меня, рисуя прелести заповедных мест, куда простым смертным доступ просто запрещён. И вот мы вчетвером (четвёртого я не знал, это был знакомый одного из друзей), разместились в замечательной избушке, дополненной первоклассной банькой с парилкой. Вечер прошёл весело, стопочка за стопочкой всё выше и выше поднимали наше настроение. В теле присутствовала какая-то лёгкость и радость жизни.
*Погода обещала стоять отменой. Выходя из избушки, я поднимал глаза к небу, сплошь утыканому звездами, каждый шаг отдавался лёгким поскрипыванием, морозный воздух приятно щекотал ноздри и холодил разгорячённое тело.
*Утром пришёл лесник, он же по совместительству егерь, и дал нам вводную. На таких охотах охотник не бегает за дичью. Наоборот, всё устаивается так, что зверя гонят на расставленных в цепочку охотников. Солнце уже встало и вовсю поливало своими холодными лучами заиндевевшие кроны деревьев, искрило шапки снега на кустах и вообще всё вокруг, наполняя душу необъяснимым восторгом. Немного заспанные, мы проверили свой арсенал, встали на лыжи и отправились в лес. А лес жил своей жизнью, не подозревая о нашем существовании. Дробно стучал дятел, вскрикивала какая-то неведомая мне птица, скрипели промороженные деревья, иногда с тихим шелестом оседал снег с кустов. Наконец вышли на небольшую опушу, рассредоточились и приготовились ждать.
*Косуль загоняли криками и собаками. Вот промелькнула одна грациозная тень, вторая. Совсем молодая косулька выскочила на опушку почти напротив меня, жадно втягивая раздувающимися ноздрями воздух. Линия огня была отличная, но что-то не давало мне сделать последнее движение пальцем, я всё медлил и косуля вдруг вздрогнула и грациозно, почти молниеносно унеслась куда-то в сторону.
*Наконец сбоку раздался выстрел, послышались возбуждённые голоса. Поспешил и я. На окровавленном снегу лежала довольно крупная косуля. Шерсть на боку в одном месте слиплась в сосульки от вытекающей крови, горло у жертвы было перерезано. Мы быстро освежевали добычу, иначе шкуру потом не снять с остывшей туши. Взвалили её на санки и поехали на стоянку. Каждому досталась своя часть.
*Вечером обмывали добычу. Славили удачливого охотника. Им, кстати, оказался четвертый, примкнувший к нашему маленькому коллективу. Каждый рассказывал свою версию охоты, как он первый увидел косулю, но помешала ветка, блестевший снег или не вовремя вылетевшая сойка. Но все со вниманием слушали рассказ главного героя.
«Вижу, тень мелькает между кустами. Я винт вскинул, веду её, в живот целю. Она, дура, на секунду встала, ну тут я её и достал. Как солома подломилась, дура. Подбежал, лежит, ногами дрыгает, на меня глазищами вытаращилась. Слёзы из глаз катятся, ну как виноградины. Картина Репина, скажу я вам.». Роман налил очередную стопку и махом опрокинул её. «Ну вот, лежит, ногами дрыгает, а подохнуть никак не может. Ну, я нож достал, смотрю на неё, а она как понимает, даже биться перестала. Я, ха, ножом её по горлу. Кровища хлестнула, я еле отскочить успел. Чуть, сука, мне унты не залила. Хотел я её ещё разок полосонуть, да вовремя затихла, да и то, что шкуру зря портить». Глаза Романа налились, как будто в них всё ёще плескалась кровь зарезанной им косули, руки мелко подрагивали, голос чуть охрип, все молча слушали рассказ.
*Пить расхотелось. Я вдруг подумал, что вот сидит передо мной почти законченный убийца. Только тонкая грань отделяет его от охоты на человека. Переёдёт ли он её, или что-то всё же удержит от рокового шага?
Но после этой охоты я больше не вынимал ружьё из чехла.