Заводские дымятся трубы,
Дышим смогом, угарным газом…
Как же быть? Жизнь идет на убыль…
Изменить я решил всё разом.
Буду жить я теперь в деревне,
Там где воздух гораздо лучше.
Там и люди куда душевней,
И приют есть душе заблудшей.
Пожалеют, нальют стопарик
И помогут еще советом.
(За спиной шепоток: Очкарик!
Городской…Все они – «с приветом»!)
Здесь, в Гадюкино, я осяду.
Есть для счастья и дом, и грядка.
Понедельник: гостям здесь рады, -
В морду дали, - так, для порядка.
Вторник: тот, кто со мною дрался,
Извиняться пришел с бутылкой
И с друзьями… Ох, пообщался! –
Дали в ухо и по затылку.
Утром, в среду: какая свежесть!
Воздух пью, как бальзам целебный.
Я в навозе проснулся, нежусь…
Край нетронутый! Заповедный!
С четверга по субботу: в мире
Обретал я свой новый статус.
Стал на вещи смотреть я шире,
Постепенно повысив градус.
…И к исходу недели этой,
Синяки густо смазав йодом,
Я гадюкинским стал поэтом,
Породнившись с простым народом…
(картина Владимира Любарова)