Войдя под сень великого собора,
Я был иконостасом восхищен
И вдруг увидел тварь из-под забора,
Шныряющую здесь среди колонн.
Она стояла около дороги
И предлагала грязную себя,
Меняя изредка подогнутые ноги,
Пустой карман все время теребя.
Нагадит, напаскудит, насвинячит
И тихо проберется в Божий храм.
И не поймешь: смеется или плачет,
Свои грехи отмаливая там.
Одарит сифилисом или гонореей,
За счастье это дорого возьмет.
Я ухожу подальше, поскорее
От этого исчадия болот.
Конечно, жажде нужно утоленье,
Но кто ж из грязной лужи будет пить?
У бабочек ночных одно стремленье:
Легко за счет трудящихся прожить.
Мужчины после заражают семьи,
Любимых жен и маленьких детей.
От этого гадюкиного семя,
Торчащих на обочине б-ей.
Их хорошо бы всех посыпать дустом
И вывести как моль или клопов,
Поскольку населили очень густо
Центральные районы городов!