Себя короновал я в дураки…
Шли в тронный зал – убогое жилище
В дешёвых украшеньях из фольги,
Мои стихи – в них каждый слог, что нищий.
Я им рукой указывал – «В огонь!
Там потеплей, замерзнете без читки»…
Но стали в ряд почтительно – «Не тронь
Придворных дряхлых»... Шита белой ниткой,
Пробелами – пустым, неровным швом –
Строка ныряла, пачкаясь о слово…
Руины-строфы выли мертвым ртом,
Прося отстроить заново… И снова
Ниц падали, стучали лбом об пол
Солидные, увесистые ямбы,
И радостный подпрыгивал козел –
Хорей, на грязи у помойной ямы…
В ней плакали навзрыд черновики,
Молили их уродства уничтожить,
Жизнь даровать движением руки –
От зрелища мороз пошел по коже…
Я попытался убежать скорей,
Но запятые, продырявив тело,
На крючьях удержали. Я все злей
К свободе рвался. Боль такая зрела –
Оставил плоть… и поплыла душа,
Пустой кораблик, без единой строчки…
Запело небо, точный ритм ища,
Кричал с земли и вторил счастью кочет…
И я как лист оборванный летел,
Лист дерева, прожилки – письменами,
И звездные лучи вели в предел –
Он рядом здесь, и он всегда над нами…
Я у Эдема завершил свой путь.
И стал одним из сонма Божьих листьев.
Шептали мы, и не могли заснуть –
Лежала дева. Ветвь над ней нависла…
Какие песни до утра пила?
Каким созвучьям следовала смело?..
Но, вдруг, Адама, вспыхнув обняла,
И потянулась к яблоку – и ела.
============================
И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и
что оно приятно для глаз и вожделенно,
потому что дает знание; и взяла плодов его и ела...
(Бытие, 3-6)