Из Дальневосточных воспоминаний.
Медведь, встревожено понюхал воздух,
Который пах морозом, снегопадом,
И заспешил во весь свой роздых,
Махнул он в ельник, вдоль распадка.
Еще по осени, в охоту на лосей,
Там заприметил место под берлогу,
Где крепь сплошная, нет подхода к ней,
А в снег большой, сам черт сломает ногу.
Осенней бурей, ель наклонена,
А под корнями, сухо и уютно.
Не видел места лучшего для сна.
Чуть разгрести подложку у комля
И лапник подстелить еще бы нужно,
Да вход заделать, чтобы не мело,
И можно спать всю зиму напролет.
Жир нагулял, вот в этом повезло!
И зиму точно, переспит, переживет.
Он сделал все, что перед тем решил.
И вот ворочаясь на ели мягких лапах,
Сквозь сон, он снега ясно ощутил
Сырой, холодный и тревожный запах.
Он знал, что будет вьюга и буран
И торопился, в общем-то, не зря,
Теперь ему все это – пополам,
Лежит и спит себе он втихаря.
А буря не на шутку разошлась.
Деревья спичками ломались на ветру.
И ель натужно плача, вся тряслась:
«Хотя б утихла коловерть к утру?!»
А ураган, лишь силу набирал,
Ревел медведем, все вокруг крушил,
На ель все больше с силой напирал,
Как будто лишь ее свалить решил.
Вот сук, оборванный, сухой и крепкий,
Пронзил берлогу, холку ободрал…
Медведь взревел, рывком отбросил ветки,
И, из берлоги, выпрыгнул в буран.
Вокруг ревело все, шаталось и тряслось,
Как будто из берлоги выпал в ад.
И лучшего решенья не нашлось,
Как броситься куда-то наугад.
Его два раза чуть не придавило.
Он весь промок, устал вконец.
А буря выла, все натужно выла…
«Когда она, утихнет, наконец?!»
И тут он вспомнил о пещере,
Когда-то виденной в подножии горы.
И вот уже прыжками мерил –
Пути остаток, до спасительной норы.
В пещере было много тише,
Но холод дикий донимал.
В углу, разгреб себе он нишу,
И там от холода дрожал.
На третьи сутки, ураган унялся.
И снег, не страшно в воздухе летал.
Медведь, с камней в углу поднялся
И к лесу валко зашагал.
Болел пораненный загривок,
Он боль терпел, что было сил.
Его от холода знобило.
Живот упорно есть просил.
Медведь пытался место вспомнить,
Где снова мог бы в спячку лечь:
«Но как же все же холку ломит!
Как долго будет так вот жечь?»
От боли злой, к тому ж, голодный,
Он брел, ища следы лосей.
Пока что поиск был бесплодный,
Медведь ярился все сильней.
Ну, наконец- то, счастье улыбнулось,
И он набрел на свежий след лосей.
В нем страсть охотника проснулась,
Теперь бы встретить их скорей.
И заспешил, на сколько позволяла
Боль в холке… Кровь опять пошла.
И на снегу след крови оставлял он,
Дорога снегом – тягостной была.
Но, как случается, удача и несчастье
Порою рядом, бок о бок идут.
И волчью стаю, голод гнал в ненастье.
И вот же случай, путь пересекся тут.
И запах крови, что на снег ронял он,
Всю стаю волчью очень возбудил.
Медведя стая молча догоняла...
А он все лося след тропил...
Но вот внутри проснулася тревога,
Медведь присел, затем, привстал...
По его следу, словно по дороге,
Лобастый, серый волк бежал.
Его собратья цепью растянулись,
Отрезав путь к деревьям на бугре.
Вот так удача, мигом обернулась
На проигрыш в судьбе игре.
Медведь прижат был волчьей стаей
К протоке, скрытой подо льдом.
Он понял, время не хватает,
Прорваться в ельник за бугром.
Придется драться на равнине,
Где волки – крепкие бойцы,
От его тела и помина,
Оставят, вряд ли, наглецы.
Медведь взревел, пугая стаю.
Глаза налились злобной кровью,
Из пасти, словно закипая,
Слюна текла сама собою.
Клыки сверкнули лунным светом,
И страшен был его оскал…
Но стаю не спугнуло это.
Для них он просто дичью стал.
Медведь кружился и ревел,
Волков к себе не подпуская.
Он тоже зверь и жить хотел…
Но все теснее, ближе стая!
И вот пронзила сзади боль.
Один из серых, впился в гачу,
Рванул, смакуя, мишки кровь
И празднуя свою удачу…
Медведь, крутнулся, как юла,
Удар когтистой лапы сильной,
И богу душу отдала
Волчица, трупом став бессильным.
А сзади вновь укус и боль,
И кровь на снег ручьем течет...
Неравен был для мишки бой.
Но и у серых недочет:
Еще один лихой разбойник,
По снегу тянет кишок плеть...
Медведь взмахнул, как будто плотник,
И в воздух полетела шерсть.
Еще один укус в промежность,
От боли свет померк, в глазах,
Вся нерастраченная нежность,
На волчьих хрустнула зубах.
Медведь крутнул башкой лобастой,
Хотел обидчика достать...
А в шею впился гад клыкастый,
Чтоб вену главную порвать!..
Зверь заревел от боли дикой,
И тут же взвился на дыбы,
Круша вокруг седое лихо,
Желая смыться от судьбы…
Но волки тоже озверели.
От крови будто опьянев,
Они все страхи вдруг презрели,
И каждый дрался будто лев.
А от медвежьей крепкой шубы,
Летели клочья, лоскуты...
Пусть и волков достали зубы.
Но не жилец уж мишка, ты!
Из шеи – кровь лилась фонтаном,
Весь снег от крови алым стал...
Медведь качнулся, как-то пьяно...
И обессиленный, упал!
А волки ринулись гурьбою,
Вгрызаясь в плоть еще живую.
Грызясь, порою меж собою,
Победу, празднуя лихую.
Уж так устроен мир жестокий:
Ты был охотник, будешь – дичь.
Убийцы леса желтоокие,
Сумели жизнь твою настичь.
Коллаж Владимира Мурзина
.