Я снова юность вспоминаю.
Скрипит штурвал, звенит бакштаг,
и море жалобно вздыхает,
и полыхает в небе флаг.
Наш чёрный бриг стрелой несётся.
Хмельной отвагой грудь полна.
И тот, кому в миру неймётся,
готов на край! за край! до дна!
За старый флаг, за бриг наш тёртый
мы порох нюхали не раз.
Мы шли без страха в зубы к чёрту -
и чёрт бежал, завидя нас!
И пир горой, и смерть-старуху
наш странный флаг одушевлял
и ту же гамбургскую шлюху
крестом костей благословлял.
А мы смотрели и грустили:
нас только ветер лобызал,
чужие пули нас любили,
да океан волной лизал.
Но славный флаг не знал покоя
ни на пиру, ни в жарком дне.
Мы грусть железною рукою
топили в море и вине.
Вся жизнь - сплошная предряга.
Век ураганом просвистал.
Дырявым стал наш флаг-бродяга -
и я, что флаг, дырявым стал.
И пусть я стар: вот-вот слиняю -
а жизнь любому дорога,
но море я не променяю
ни на какие берега!