Изнываю в порочной глуши –
Я привык к целомудренной, нашей.
Ничего не сыщу для души,
Да и щец бы с обыденной кашей.
Сытой каторге б я предпочёл
Перекатную голь и «пьяноту»
И пошёл бы… конечно, пошёл –
Я не «прынц» – на любую работу.
Вот просвищет ветрами февраль,
Растревожатся почки у вишен –
И покличет ожившая даль,
И пойму, как я чужд здесь и лишен.
Мне примчаться бы ранней весной
Да началу начал поклониться,
Но забыто и слово «домой» –
Дома нет, и туда не явиться.
День и ночь ностальгию гоню:
«Убирайся!» – ору ей натужно,
А подспудно – её ж и молю:
«Не хочу, не кончайся, не нужно!».