Крылья всегда нервно гудят в атмосфере. Давно бы уж привык, но не судьба. Только вот один вопрос - зачем крылья твари, которая взлетает на прямой ядерной тяге с ускорением два "же"? Никто не знал ответа... кроме того, что это очень уж удобная площадь для подвешивания внешних орудий.
"Мересси" тянул ровно, перегрузка наваливалась приятной болью в полукиборгизированном теле. Минута - и за фонарем раскрылся черно-угольный купол небес. Сердце слегка защемило от этого ощущения - звезды в глазах. Кто-то из древних музыкантов даже песню такую когда-то написал - "небо в глазах", помнится...
Маленький космолет почти сливался цветом с атмосферой планеты, с которой только что поднялся. Его пилот поудобней вытянулся в кресле и достал банку с тоником из-под панели приборов. Глупо, конечно, ставить холодильник с напитками под панель приборов, но там настолько удобная ниша!
Какой по счету раз он вот так поднимался в небо - не помнил никто. Он и сам давным давно сбился со счету. Просто каждый раз он затаивал дыхание, если взлетал не в бой - нельзя было взлетать к звездам, не умея затаивать дыхания. Просто каждый из летунов, наверное, приходит к звездам с чем-то своим. У одних в глазах немое обожание, других яркая, ни с чем не сравнимая ненависть, у третьих - бездна сыновьих чувств, четвертые видят перед собой свою мечту, к которой стремятся всю жизнь, сквозь время и преграды... Каждому свое, но пилоту маленького истребителя очень хотелось верить в то, что на свете нет пилотов, которые приходят к небесам равнодушными.
Давным давно (по его меркам), когда он был только еще курсантом летного, он очень надеялся на то, что Она тоже сможет полюбить звезды. Ведь как бы было бы здорово - когда самый близкий и родной человек живет тем же, что и ты! Но годы неумолимо подсказывали, что тяга людей друг к другу и тяга их, каждого, к чему-то своему - это, увы, норма. Она любила хризантемы и психологию - а он жить не мог без звезд. И при этом они регулярно убеждались в том, что очень тяжело пытаться смотреть на небо с томиком Юнга и невозможно восторгаться лепестками сквозь светофильтры.
А ведь два человека, которые были вместе семь дней в неделю и которым этого было мало не могли вечно жить в разных мирах... Правда? И как то раз, ярким солнечным утром летун отправился поливать хризантемы. Только вот он не умел держать в руках лейку, и поэтому сильными струями воды побивал с них лепестки... А Она очень расстроилась. Но, несмотря на это, Она попросила летуна взять ее с собой на вечерний облет. И, как только малыш "Мересси" вынырнул из океана атмосферы, она открыла глаза, чтобы увидеть Его звезды... Но она не догадалсь опустить светофильтры, и потом долго лечила не привыкшие к таким экспериментам глаза.
Он начал изучать энциклопедии по цветоводству - а она справочники по астрономии. Он пытался приучить свой голосовой аппарат произносить слово "рододендрон" без ошибок, а она пыталась не перепутать Сириус с Кассиопеей. Но только вот беда была в том, что каждый из двоих не понимал одного - невозможно приучить себя к тому, что не твоё...
А потом была Полночь, и однажды, вернувшись с вылета, пилот нашел только воронку от орбитальной бомбардировки на месте своего дома и оранжереи.
Он катался по земле и выл. Он проклинал Небо, которое выдержало тех, кто принес бомбы для его дома. Он проклинал властителей человеческих за то, что результатом их дрязг стали воронки на месте домов, оранжерей и хризантем. Он молил судьбу дать ему возможность увидеть в прицеле того, кто жал на кнопку бомбосбрасывателя. Он искал вокруг хотя бы одну причину не ненавидеть свое Небо... Небо, которое так безжалостно невзлюбило Юнга и хризантемы.
Шли годы. Он перестал бриться. Он потерял счет сбитым бомбардировщикам. Его враги прозвали "Мересси" оливкового цвета "пацифистом", и их авиаконвой набрасывался на него, как только он появлялся среди звена бомбардировщиков. Его сбивали три раза в высоких слоях атмосферы, и два из этих трех он направлял свою машину на врага, перед тем, как катапультироваться. Ему врачи заменили руки и глаза на киберпротезы, но он продолжал летать. Его командование предлагало ему несколько раз перевестись в училище и учить молодых ребят летать, но он упорно отказывался, придумывая все новые и новые причины...
А еще он завел в своей новой, неуютной квартире комнату, в которой создал оранжерею... С хризантемами...
... - Капитан, на три часа цель!
- Вижу. Бомберы с конвоем. Тяжелые мои, Второй и Третий, займитесь сопровождением!
- Есть, капитан.
Он отжал до упора вперед акселератор, "Мересси" выдал ускорение в 4 G, и тяжелые вражьи машины стали приближаться еще быстрее. В перекрестье прицела импульсного лазера он уже почти видел кокпит передней машины врага...
- Капитан, на шесть часов свои, два звена, просят вас на связь!
- Переключай.
- Пацифист-один, приветствую. Здесь Ангелы. Рвете их?
- Помаленьку... - и один бомбер расцвел вспышкой многокилотонного взыва...
- Тут у меня ведомый, молодой совсем, на третьем вылете, с вами поговорить просится!
- Переключай.
- Пацифист-один, здесь Ангел-семь! Чистого неба!
- И вам. Чем обязан? Минуточку - и еще одна тварь, несшая смерть городов расцвела ядерной розой...
- Вопрос один есть, разрешите, господин капитан?
- Слушаю.
- Господин капитан, а вы так и не полюбили хризантемы? Простите моё любопытство, но мне очень нужно это знать!
- Ангел-семь, дурацкая шутка. Считай, я не слышал. Повторишь на грунте - убью нахер.
- Олег, Олежка, ты что? Олежка, я же даже летать научилась!!! Олежка!!!