Мне должно завещание
могил, зияющих как
ножевая рана, свести к
библейской резкости
белил и подмастерьем
стать у Феофана.
А.Тарковский
Любимиый, единственный, неповторимый, ты был у меня и ты есть.
Тебе уже там, в вышине - двадцать восемь. И лишь восемнадцать - здесь.
Навек восемнадцать. И больше не будет. И ты не сумеешь пройти
Земными дорогами всех своих судеб. И ты не устанешь в пути.
И ты не вернёшься с работы под вечер, не скажешь мне: "Мама, прости"
Навек восемнадцать. И больше не будет.
Не будет их здесь. Там - на млечном пути.
Бокал поднимаю за те двадцать восемь, которые вместе прошли.
Навек они будут "до" или "после". И мы не устанем в пути.