(Вместо эпиграфа)
ГОСПОДНЕЕ - господним лишь живет,
Земное - разлучается с небесным;
Наклонное - становится отвесным,
И голос Веры- сердца не зовет.
И сочетанье - кажется подвижным,
Когда, слагаясь, рвутся миражи,
Когда текут как слезы витражи
По небу, освинцованному трижды.
Парадный саван - в скомканность дождя
Рядится, и заплаканная фуга,
Сама к себе привязанная туго,
Сама себе смеется, уходя.
Резиновая бомба
1
Шар — резиновый, —
раз — и — новый,
Как будто Разин,
разинув рот —
орет, поет,
И под разутой ногой,
как под ба-то-гой —
Прогибается
резиновая
земля;
Поля
ее
зачерпываются
Пьяной водой —
пра - в - дой, —
Доит земля
людей, —
Чаро-
дейная, хмельная,
Швыряльная,
десяти-
балльная, —
Канни-бальная;
Скачет, резиновая,
по небу,
Как тля по хлебу.
2
И — не вы - ведать,
И — не вы - ветрить,
И — не вы - верить;
Не вам — верить,
Ни мне — по - верить;
Не поворачиваемое, —
Пере - иначиваемое,
Иноческое,
Инакое -
И на кой всё это —
Нет ответа.
3
Спето — как выпито;
Выпытывая и впитывая, —
Гвоздями ржавыми прибитое -
Позабытое и плаканное,
РОСТА
о - громное начертание;
Черта — не я,
А чёрта опережение, —
Наваждение —
Как будто
новое веяние;
Посеяние.
Посему —
села, выжженные,
Как клеймо на лбу у земли,
Выраженное как воля сеятеля.
4
Тля, —
огло -
бля, —
Чудище,
озорно и лаяй!
...Растаяли призраки
Корабля;
У руля - никого,
И море кренится;
Водярой полная
криница —
Святой Источник, —
Разгул и Лодочник;
Препоясанный газетами, —
Пьян Харон;
Стон пассажиров, —
ОН -
Не слышен;
Уключины — замочные скважины,
И — не важно,
Что поют заключенные:
Нагими вошли — нагими вышли, —
Все одно —
ГИМН!
5
И, вероятно,
по ним
Колет колокол
тишину,
Спрашивая старшину, —
Получая за-трещи -
ну!,
Забивая в Трещи-ну
Между землей и небом
Костыль;
Облаков пыль
Клубами мечется по небу:
Скачут, скачут к обеду
Неразлучные всадники,
И ворота горизонта —
уже открыты...
6
Господи,
Господи! Господи!!
Где позабыты
Вера и Честь?!
Наверное, — есть
Что - то высокое и глубокое
В этом прыгающем бреду,
Галопирующем в аду.
Не Истина —
Ахинея,
Тонкое «Ах!»
инея;
И - не я,
не Я, -
Воля Народа!!
На роду, видно,
писана
Холодная, пасмурная погода
По годам.
7
Погоди! Погоди!!...
Но шар России —
резиновый;
Раз —
и —
Новый!...
* * *
Евангелие острых куполов,
Петляющее в крошеве проталин -
Наперехват заморской толчее, -
Прямое, будто взгляд, проникновенье
В спокойное, родное естество.
И нет креста, который бы не принял
В себя дожди и Гвозди перемен,
И нет земли теплее для колен,
Как нет ума - ненужней и повинней
В безгрешном исповеданьи греха.
* * *
Я думаю - о божьей простоте,
Я думаю - о божией печали.
И тихо мне - о божьей красоте,
И радостно - о Жизни и Начале.
Как не смеркаясь - ясен этот путь,
Так нету сна - о совести и правде.
Твоей любви - словами не обуть,
И каждый шаг - распятие.
И прав Ты,
Когда ропщу, когда не в силах ждать,
Когда люблю — кроваво и жестоко.
И без Тебя — с Тобою —
одиноко.
Прости, внезапный, вечный.
Благодать —
Отдать — не спрятав, —
вынести, не сбиться,
Прислушаться и —
не остановиться
На полпути, оставшись целиком
Плывущим по Огню материком.
* * *
Бог — плюнул на эту Страну
Великих и снежных просторов,
Бесплодных, пустых разговоров,
И кинул на глобус — одну.
Бог - плюнул на эту страну.
Еe озаренная Речь,
Реками готовая течь,—
Не пьется, не льется и —
смрадом
Болотится, — грязью и адом
в своем одиноком плену:
Бог - плюнул на эту страну.
Язык, помещенный в бутыль —
Подпорка общенья, костыль;
Сказать — не вестить, а — ударить,
И Словом — не С/ТРОИТЬ, а — жарить!
Глухи мы;
Слепые;
В плену:
Бог - плюнул на эту страну.
Бессловные люди — как орды,
Дебильные, пьяные морды
В российский уходят песок,
Зачеркнуты на-искосок.
И тает Земля — в в ы ш и н у:
—————————-
Бог - плюнул на эту страну.
* * *
Тлетворный запах брошенной земли
Вдохни - и станешь камнем, болью,
пылью
И телом тли,
Гладающей свой дом в слепом бессильи.
Поют стволы, срастаясь умереть,
Как люди с неразгаданной судьбою,
Такие русские,
как мы с тобою,
Чтоб без следа — сгореть.
Трухлявый сруб с объеденною кровлей —
Господнее жилище без креста —
Пуста
Россия меж молитвою и ловлей.
Сиренью пьяный, брошенный погост, —
Неистребимая долина звезд.
***
Памяти И.Б.
ГОДОВЩИНА СМЕРТИ, 1997
От невесомой строгости молвы
В недальний путь, — насквозь от Воскресенья, —
Меня пугает схожесть головы
С клубящейся волной моретрясенья.
Копною жестких, стрельчатых ветвей
В застывших брызгах — рыбьей чешуею
Железный век
скрежещет к водолою,
И пот его — как мертвый суховей
Сжигает все, что так же трудно дышит;
И жив ручей, пока его не слышит,
Пока бежит — без страха и затей, —
Вода с водою, — Целым без частей,
В котором смысл бытия — неспешен,
И человек — как чистый день,—
безгрешен.
Сомнение
Гноится день
как сложный мадригал,
И зубы грешников —
что сломанные ноты
Впадают кровью
в хриплые пустоты,
Когда Орг'ан Господень — отыграл.
Свое неуловимое стенанье
Приносят души в стиснутых губах,
Рассвыпав прахом в пыльных сундуках
Тела надежд
и искушений знанье.
Гнусавой вязью лживых голосов
Сплетенная из страха и молитвы,
Жизнь корчится на лезвии у бритвы,
А храм — горит,
закрытый на засов.
И копоть ладана обугленные слезы
Хранит как ночь —
пугающие грозы.
Обращение
("новым русским")
ВЫ, сатанинские дьяволы,
Слышите ли вы вопли
Своей усекновенной со-вести?!
Со-вестимо ли вам
ваше чадное настоящее
и испепеленное будущее?
Ведаете ли вы
свои фиолетовые сумерки,
И расползаются ли
глаза ваши
Как границы
последнего пристанища
Перед исчезновением?!!
----------------------------
Все может быть —
Все может сквозить
и возить ся
на пепелище.
Днищем сундука
заколоченной вечности
будет утрата изгнанных,
избранных убивать,
Чтобы умирать
с каждою
избранною ими жертвой.
-----------------------------
ВОЙ ЦЕЛОГО НАРОДА
доходит даже до Ирода.
Тонет в Иордане народ,
Но — встает со слезами,
воскресший вновь и вновь;
А для убивающего —
Только Огонь!
И — гореть в Огне
убившему!
------------------------------
Переживший душу —
изрыт ухабами,
Как будто истоптан червями;
А горящий в серном пламени
убийства —
Идет в Червя Огненного
каждым вздохом
своего естества.
-------------------------------
Огненный Червь -
вышел на дорогу;
Огненный Червь —
видит своих братьев
И будет грызть их —
со всей своей пламенной
и серной любовью.
--------------------------------
Ненасытные!
Не времените
своим насыщением!
Пресыщайтесь, пресыщайтесь,
неистовые!
Радуйтесь любви червей ваших,
Радуйтесь, ГОЛОВОПЛЕЧИЕ,
Радуйтесь, ЧЕРНОПАЛЬТОВЫЕ
юноши ада,
Прессыщайтесь и обогащайтесь;
Смерть — уже в вас,
И нет спасенья от Червя Огненного,
УЖЕ ВЫШЕДШЕГО НА ДОРОГУ.
-------------------------------------
Вопиет бессмысленная,
пьяная страна;
Реки протухли и
Ледовитый океан
переполнен опилками;
Запустение и смрад —
воцарились под храмовым Небом
Забытого Богом
государства.
Но —
Ради Языка Божьего,
несущего в себе
Смысл Устроения,
Вышел на Дорогу
Огненный Червь.
---------------------------------------
Богатство и комфорт —
оставятся бесам.
Делящийся —
еще, может, спасется.
----------------------------------------
Убивающий ради богатства —
станет любовником Червя
и будет медленно и страшно
гореть изнутри,
Пока не превратится —
в НИЧТО.
----------------------------------------
И исчезновение его —
будет нещадным и —
необратимым.
-----------------------------------------
Я - Сказал.
-----------------------------------------
Господь
* * *
Признать за Богом — право поражать,
А над собою — бремя пораженья
Предчувствовать в безверии сраженья,
Но только Верой — думать и дышать.
И в неподвижной суетности мысли
Свой Божий Дом — с надеждой на Любовь —
Терять как Свет, неповторимый вновь
На парусах, что навсегда повисли.
Есть — право выбора; есть — право на Судьбу;
Есть — право на себя, —
горячее и злое
теченье,
едкое, как рана мезозоя, —
Паденье, облеченное в ходьбу.
Есть — будни Голоса и — Праздник Тишины,
В которой Звуки — Речью крещены.
---------------------------------------------------
Есть будни Голоса и Праздник Тишины,
В которой Звуки — Словом крещены;
Паденье, облеченное в ходьбу,
Гноящееся раной мезозоя, —
Есть право на себя, горячее и злое,
Без права выбора, но с правом на судьбу —
На парусах, что навсегда повисли,
Терять как свет, неповторимый вновь, —
Свой Божий дом — с надеждой на Любовь —
В неразрешимой суетности мысли.
Но — только Верой — думать и дышать,
Предчувствуя в безверии сраженья,
Как над собою — бремя пораженья, —
Признав за Богом — право поражать.
Марсельеза
Бог прохрипел, умирая,
последнее слово.
Снова «К оружию, граждане!» —
Снова на небе чернеет невинная
кровь.
Снова желание жить
угрожает «основам»,
И открывается каждому
Родина - мать,
как невестке —
дурная свекровь .
Здесь — не отыщется
тысяча звездных
мгновений.
«Отречемся от старого мира!» —
В этих лесах так кромешно
от голых ветвей.
Голая истина —
в кровоподтеках
своих откровений,
Когда, колесованный лирой,
Удавленный ночью —
по’утру хрипит соловей.
Бог человечий —
не помнит благих
обещаний;
«Нам ненавистны кумиры!» —
Марс с марсельезой —
друг с другом
втречаются вновь;
Только на завтра —
не ждите ни слез,
ни прощаний:
Нет уже Бога у мира.
Но, навсегда позабытое, —
Бьется до смерти
его заповедное слово —
Любовь!
* * *
В агонии обобранной страны
Анальное отверстие войны
Кровоточит воспоминаньем бездны,
В которую мы падпли не раз,
И как всгда, в такой же горький час, —
Слова и пререканья —
бесполезны.
Смывая берег огненных небес,
Огонь земной — восходит в круг рожденья
Как поражение земнорожденьем, —
Петлею удушающий отвес.
И пепел остывающего века
О солнце плачет — в память человека.
Затянутая в маятник струна, —
Страна беспомощности и надежды, —
на
Единственное, верное, родное, —
всегда опошленное и больное
Подмножество скандальных дураков
От множества обмана и оков.
За что же мучит землю огневица?
За то, что может плакать и молиться,
За то ли, что, пожертвовавши всем,
Она от крови — спятила совсем?!
И где же бог твой, —
жертвенный и вечный,
Как вдовий саван
грозный
подвенечный?...
* * * А.К.
Наперстие встревоженного рая —
У края раскаленной пустоты —
До густоты молитвы; просто ты
Летишь недвижно, жребий избирая.
И избегая вольной остроты,
Прозрачное на чистом собирая,
Пров'идением сложной простоты
Так не по-детски ведаешь, играя.
В подаренном природой островке
Посеяв семена возникновенья,
Со скорбью знающей — соединяешь звенья
Забвения, — в немом материке,
Висящем под ногой вниз головою
Цветущей сказкой, лишь в тебе — живою.
Белый Ангел, парящий в облаках
Как Журавль с опущенными на глаза
ресницами
А.К.
* * *
Глаза ангела,
смеющиеся лукаво
Как человечьи.
Чьи вы, пернатые ресницы, —
Мысль, сжатая в складках облаков,
Плывущих по радужке
Отражением сердца?
Скерцо
прозрачного ветра,
Провозглашающего радость и скорбь,
Кивая небреж'ащему побережью возраста, —
Поб'еги прорастающих Пространством
пальцев,
Узнающих скруженное звучание
плотной ткани воздуха.
Побег'и ввысь, и — возрастешь,
Охватывая крылами
стволы снежных колонн;
Это — Лес,
одичавшие корни впуская
в застывшее время,
Падает навзничь сваями
в трудно дышащий берег,
Распростав по небу
кровавые нити
Как память к Ночи
созревания.
Ревнование о Вечности —
Есть ледостав —
отражение реко - точения
На амвоне просцени-ума, —
В звоне, в металле, —
изваянный как месса
Сплав летящего и
коленопреклоненного.
С/цена Ума — срез Откровения
В чистых перьях
улетевшего за горизонт
Белого Журавля.
Рождественское
Нетление текучей синевы —
В беременности рвущихся проталин
Тебя встречает каждый раз на "вы",
И каждый раз приход весны — летален.
горит свеча, когда горит звезда
В набухшем времени, как медь на небосклоне;
Отверста Дверь и порвана узда:
Младенец спит как ангел на соломе.
* * *
Когда в бессмертие души
Вступаешь сызнова ребенком, —
Играет сердце журавленком
В потемках розовой глуши.
И на потухшем полустанке
Покачиваясь и дрожа,
Как рана спелая, свежа, —
Жизнь кровоточит спозоранку.
Благая, горестная весть
О том, что все, что в доме есть, —
Гудит чужими поездами;
И, отрываясь от земли,
Как плач, теряется вдали
Осиротелыми цветами.
Памяти Иосифа Бродского
...Он умер ночью, тайно, как метель,
в блуждающую, лунью канитель
весь погружен без веры и остатка.
Так тихо стелют пелены не те ль,
кто жестко жил и верил, по порядку
все расставляя в смертном беспорядке.
-------
Ну что ж: поэты - долго не живут, —
усилиями преданных. Бессильем —
всесильны, как переплетенный джут, —
ковер из нервов, вен; — и не просил бы
судьбы изгнанника, да небеса России
в глазах зажгли проз'орливую жуть.
--------
В ней — путь и голос; техника полета
вверх по словам чужих материков
к родному языку. И — стр'оку в стр'оку, — слёту,
сквозь немоту, не чуя облаков, —
повествовать стихами Божью Ноту
в полифонии мчащихся и веков.
---------
И так стучит простреленное сердце,
вернувшись в дом оставленных друзей —
гранитных набережных, призрачных князей
предательства и совести. Сестерций,
востребованный в сгорбленный музей
страны, щадящей только иноверца...
----------
...Ты был - не иноверцем в этот мир
опущен провиденьем как насмешкой.
И жизнь была — со смертью вперемешку,
и только боль — надежна, как кумир,
что правит жребием, предпочитая решку,
орлиный взмах бросая под копир.
30.1.96
Фридрих Великий
Аорта жизни
выплевывает кровь;
Вновь —
царствует Апокалипсис —
Пальцами, —
как в Сан-Суси, —
Касаясь тонких отверстий свирели.
И — льются трели;
Поют
ненасыщаемые
постели:
Любовь;
А в рифму —
опять заезженно и страшно:
Кровь.
И — палачи, и — плечи,
и — встречи, и — речи
Обжигают,
как неистовый след
картечи.
Вечер —
вечно под кадыком, —
Ком,
застрявший глот-
ком, —
Вдох, которого не хватает,
Чтобы — пережить,
Выжить, выжать-
ся
За свои пределы.
Где те виноделы,
что помогли бы
Сглотнуть
самого себя?!
Апокалипсис
То не птица ль на юге поет?
Т. С. ЭЛИОТ, УБИЙСТВО В ХРАМЕ, Ч. II
То не птица, волнуясь, поет,
То не птица, тревожась, щебечет,
То трубит, отправляясь в полет,
Божий ангел, быстрый как кречет.
Это — день, отражаясь в реке,
Вспоминая, стоит вдалеке
Как огромная белая башня
С черепицей, мудрой как пашня.
И державная, строгая сень
Новых мыслей — живых деревень —
Возвышает с/вечные трубы
И целует в теплые губы.
Молодая музыка звезд,
Словно тесто — сдобренный мозг
Возмещает в вечность — руками,
Распластав под небо — века'ми.
И растут облаков этажи,
Как земель и ветров витражи
На вскрывающем лезвии плуга —
Вне равнины сна и испуга.
Раскрывая огненный рот,
Это Божий Ангел поет,
Грешный мир поглощая кусками,
Только гордое Солнце — глотка'ми.
Убийство на кладбище
1. КОМБИНАЦИЯ ИЗ 3-Х ВЕЛИКИХ БУКВ
... И ненависть,-
ненависть в этом мире -
вдохновение;
Слезы камня,
выжатые из росы
огненным кулаком —
Битком
набитое поленьями
Чудище —
Сгоревшими дотла
поколеньями —
Жрётся смрадом
Срамному
божьему обонянию;
Обетование —
в Три Буквы
Бессмертного Российского Образа -
Есть оголовок убежища,
Оскаленный железными прутьями
Стиснутых падучей
Зубов.
Терема из гробов —
Весело сверкают
откушенными языками
Колоколов.
Иов — рыдает;
Иуда — в конвульсиях
Синего бессмертия -
Кусает хвост
пенькового перевертия
Из трех
набухших осатанелостью
Букв.
Руки -
в букв/альности
Неотъемлемой встречи —
Царапают
Вспыхнувший кровью
Воздух.
...Дух прокаженности
Лежит на самом силуэте
Страны,
Удивительно похожей
На лежащего на животе Саян
Человека.
Век'а
курится трубка Камчатки
Дымом Курил;
Но труп России
гложут голубые черви
Великих рек
Исключительной Евразийности.
Ненавистная тоска
Болотится звуками
брани и выстрелов;
А Вера —
тычется в застарелую манжетку
Дремучей ненависти
К реальному Божьему Естеству...
2. МАГАЗИН-САЛОН-ЛАРЕК
1
...Листву листаю
ласковой рукой;
И Лик, ликуя,—
обретаю в пальцах, —
— Как будто в пяльцах;
И в плеск ладонь вшиваю —
день-деньской,
Иглу втыкая в берег за рекой, —
Забытым мулинэ,— крестами,
как строкой
— Неандертальца.
2
Холодной лилии заплаканным бельмом
Я пришиваю к искренности глаза
— Луну; и сразу —
Пруд зрения — смердит,
цветя в себе самом
Как катаракта лжи;
бездонный водоем
Заиливает плач, —
в прибрежный бурелом —
— Дико/обр'азом.
3
Когда всю цену знают пацаны, —
—Как паханы,
И ненависть — ржавеет вдохновеньем, —
— Как блюдовеньем,
То салабонам
чокнутой страны
Смеркаясь — наваждением стены
Жизнь скалится,
как Бог в ухмылке Сатаны, —
— Поминовеньем.
4
И Солнце обретает
кровожадный лик, —
— И львиный воротник
Голодных щупалец;
Как спрут протуберанцев
Обвив любовью
жалких оборванцев, —
Сжирает души
средь апрош и шанцев
Войны себя с собой.
О, звездный миг
- Американцев!!
5
Земли
обугленно-оболганный рельеф
По эпигонской складчатости мысли —
— Картежный блеф,
Чьи уши с колокольчиками
свисли
До голой задницы.
И Джокер, — мутью Вислы, —
Ларьковый славянизм в глазах;
в объемном смысле —
— Лишь барельеф...
Конец года. Пейзаж.
(1995)
Литиавры безусловной тишины, —
Еврейский дух, — слепой и благородный,
Обетованный треск затреши/ны, —
Воловьей шеи хруст чистопородный;
Покой твоих языческих квартир
С гаданием по странам и посевам,
Осадный треск игрушечных мортир, —
Все — в пересчет, и все — как будто слева.
Четверовр'еменье, повисшее в ветвях, —
Четвертованием ли скоро отзовется, —
Вернувшимся со склада краснозвездцем, —
Порожним смыслом в мутных головах.
Нерастяжимо — в гневе и молитве,
Непогрешимо — в пепле и золе
Поется гимн непоправимой бритвы
Моей небритой, брошенной земле.
А брадобрей —
глядит через окно,
И, Господи, как плачется оно!
* * *
Сложное мышление зимы,
Упрощенное до предела —
Оголтелое желание выжидать —
Дать залпа по жидам и —
Бежать, бежать куда-то
Не оборачиваясь, прячась от
Страшных прямых зеркал,
В которых отражается
Моя печальная рожа,
Замкнутая на себя
Как Моген-Д'овид.
Ловит, ловит молитва,
Не отпускает —
Пустит и — не отпустит
Священник; и литургия повиснет
В весеннем воздухе
Без надежды прийти в завтра.
Демиург — высох как ручей, —
Ничей, задохнувшись в своей ничейности.
Нести себя — тяжелее мира,
Повисшего на стременах;
Тупиковое состояние растерянности -
Образ Бога, впервые почувствовавшего себя -
Человеком...
...Когда любить Тебя — безудержное зло...
Гвоздь Архимеда
Лжесвидетель, рвущий подземное царство, —
В металле отлитое
Государство
Подлости,
В полости
многоуг'ольного
вечера —
Встреча,
угаданная посередине, —
В глубине,
поистине —
неузнаваемой,
Непрерываемой и непривычной,
Но — обычной
и потому —
Такой отчаянно долгой;
Между Гвадалквивиром и Волгой
Расположены
такие обильные местности, —
В неотраженной и кровельной
честности;
В частности,
— им нет названия, —
Только собрание
звезд:
Кресты, кресты, кресты,-
И только погост-
-ы
вечно каркают,
Картавя
Гласом Летающим,—
Не тающим,
не/тленным,
но всегда —
Лживым.
Живым —
лжёт лежебока;
Говорит от имени Пророка,
Но —
Со-участник Вечности —
Познается только
в бес/конечности
Необратимого вспять
Ожидания.
Королевство ИСПАНИЯ
Всегда считало себя чем-то
сродни мирозданию;
Свет и тьма —
в поперечном скрещении —
В Обольщении,
Воспринимаемом
как Католическая
ПОЛНОТА,
Но жизнь -
только Оплакивание;
Пьета
по воплощению идеала,
Девственного как плоть
минерала;
Исхлестанного как и Испания —
Черными кровоподтеками
теней,
Отчеркнувшими
вздувшиеся рубцы
камней,
Застывших в безумной молитве
К выцветшему
от самого себя
Солнцу.
Червонцу,
курносому,
круглому,
Как русская сковорода —
Руда и руд'ой, — рыжий крик
космополитизма —
Чужд,
Как Испании — православная
Харизма —
Прочное отсутствие всякого суеверия,
Священное и безусловное —
До-верие, —
Здесь, в этом заколдованном круге —
Моление
о минующей чаше и — друге,
Который вовремя постучится,
Куда не просишь,
И — принесет Чашу -
с любовью, -
которой не сносишь,
Как и головы.
Половина молвы —
В обителях
Империи и Королевства;
Чистота и космическая
опустошенность
Девства;
Еретическая,
буддхическая
Пустота;
Безродность;
Утробная
чистопородность,
Не позволяющая породе
Отдать себя
любви и при-роде.
Единственная в своем роде —
Юродивость, —
иррадиирующая в сердце;
Абсурдная,
как в горле — кость.
Будто сам
Архимедов Гвоздь, —
на котором,
Как на точке опоры
Может повеситься Рычаг, —
Коромысло
Захлебнувшегося кровью
Смысла.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Рай Твоего согласного житья,
Брак светлых душ, живущих воедино
Любовью, омывающей глубины
Той мудрости, которой верить я
Готов как Бог, по-божьи одиноко,-
Со всеми вместе,- без границ и срока
Свободу - быть и - действовать даря;
И отрывную смерть календаря
В сокровище воды и преломленья
Преображать сквозь каменные звенья
Неистовою нежностью.
Творя
Собой незамкновение истока,-
Биенье Речи вечного потока
О берег, где рождается Заря.