Город, поспешно представленный нам Итакой
Ищет и не находит в себе героя.
«Херсон»
Горит свеча и виден край листа.
И. Бродский
Мысленно: милый, милый.
- Час? Седьмой.
В кинематограф, или? -
Взрыв: "домой!"
М. Цветаева
бывшим жителям покинутых городов
Опять пишу и вижу край листа,
И знаю строки все, в каком порядке
Они стоят, их звук. Тетрадь пуста,
А стало быть нуждается в заплатке.
Увидеть ночь как близкую ладонь,
И в ней мой милый город запустелым.
Вот церковь в парке, белая как сон,
В которой жизнь как атомы кипела,
Стоит одна с забитыми дверьми.
Между ступеней вырвался подсолнух.
Здесь жизнь назад неспешно плыли мы,
Любовь как стих легла на смерти соло.
Мы шли сквозь храмы сталинских домов,
По балюстрадам вился вслед за нами
Плющей неровно дышащий покров,
Как порча по поверхности бумаги.
Машины проплывали мимо нас,
И на холме все в пробку становились.
Дышала жизнь, точь-в-точь как смерть сейчас,
Спросила ты: "домой или на фильмы?"
"Домой" - тебе поспешно отвечал,
И мы бежали под поспевшим ливнем
По длинным коридорам из зеркал
Мельчайших капель, средь ветвей оливных...
Иду по скверу среди чёрных глыб,
Плющ закрывает улицы названье.
Душа цветёт как пруд, не как Олимп,
Водою мутной занеся сверканье.
Грехи мои кувшинками стоят
Терзая небо цветом нервно желтым.
Роняют яд цикуты в воду, яд
У вод моих затвердевает в стёкла.
Пустая ночь пришла мой пруд согреть,
В провалах окон колебнулись свечи,
Которым не положено сгореть,
Как и погаснуть за границей смерти.
Но я живу, пока моя строка,
Кардиограммой рваной застит небо.
Пророс второй подсолнух и ростка
Зародыш засветился в мраке прелом.
Закрыли стены толстые алтарь,
Как будто саркофаг энергоблока
Чётвёртого реактор, дух-звонарь
Мелькает бликом приглушенным в окнах
Идущих ввысь, я в небо посмотрел
Увидел купол старый проржавелый,
Звезда мигнула, как костёр в трубе,
Зажжённый нелегалами, наверно.
И третий звук промчался снизу вверх.
И вслед за ним пробрался среди лодок
Разрушенного семени, возверг
Свой ген над твердью вновь рождённый отрок.