Все уезжают. Выход как в купеческой кадрили.
Забыт дом-крепость, пристань, мировой террор...
Таможня деловито перетряхивает вещи в Тель-Авиве,
в Сиднее же и вскользь не взглянут в монитор.
Отель на берегу застрял в морщинах пляжа,
безбрежного как Тихий океан,
где ритм прибоя не похож на ритмы джаза,
напоминая опереточный кан-кан.
Захватывает дух, к таким просторам не привыкший!
Другим морям, куда с нутром таким в калашный ряд?
И парус, словно голос от волнения осипший,
руля не слышит. И не хочет повернуть назад.
Акулий пир беснуется в заливе,
но жизнь не проиграет смерти спор!
Дотошно изучали ноутбук мой в Тель-Авиве,
не посмотрел таможенник Сиднея в монитор...