9 недель свободы: не видеть тебя, не слышать.
9 недель улыбок, искренних, в 32 зуба.
9 недель пытаться сделать тебя потише
в моих душе и сердце. 9 недель на грубость.
9 недель как шанс, последний и слишком сложный,
срастись, излечиться, выбить сердце свое из рук
твоих. Я кусаю губы. Я делаю, что возможно.
Учусь не дрожать на каждый резкий случайный звук.
9 недель как время приговоренного к казни:
думаешь: может, помилуют, может, отпустят вдруг.
9 недель как яркий долго желанный праздник,
только порой взгрустнется, что скоро конец и круг.
9 недель — и точно я все пойму. Наверно,
9 недель в покое, но а теперь пока
пить валерьянку ночью ложечкой сладко-мерной
и посыпать впечатленьями ностальгию. Дрожит рука,
если кто-то ее касается. И иногда как средство
быть и воздушной девочкой, и доброй, и озорной.
И я уезжаю с радостью куда только можно. Бегство?
Может быть. Только это — единственный мой покой.
Лежать и смотреть на небо и чувствовать, как ты дышишь,
через десятки тысяч километров со всех сторон.
9 недель свободы: не видеть тебя, не слышать.
Только свобода эта похожа на мнимый сон.
И небольшую тайну я только тебе открою —
тайну, равную жизни одной неземной души:
я в этом мире светлом могу быть с одной тобою,
поэтому, если захочешь, звони, набирай, пиши.