Ржавое небо, утопшее в листьях багряных,
Плачет которую ночь, прижимая ладонь
К сердцу - огромной трепещущей в сумерках ране,
Плачет и молний холодных разводит огонь.
Росчерк знакомый на окнах оставила нежно
В каплях дождя Та, которой забыть не сумел.
Ждёт ли Она у моста в тёмно-медных одеждах,
И, как тогда, раздаёт детворе белый мел?..
Я бы Её приобнял, но боюсь странной грусти,
В запахе лёгких духов чую дней пустоту.
Я бы Её целовал, но Она не подпустит, -
Тоже боится, - ведь я уподоблюсь листу
Старого клёна, и стану лететь над рекою.
Всё, что коснётся Её, облачается в пыль.
Осень оставит автограф усталой рукою:
Город и лес превратятся в огромный пустырь.
Ржавое небо от ревности бьётся о крыши,
Страшно, беспомощно молит, кричит во дворы.
Только Она успокоила: «Что же ты, тише,
Я ведь с тобой. Нынче время, потушим костры!»
В новый рассвет улетает последняя стая,
Иней сковал все узоры на мутном стекле
И твой автограф, который до чёрточки знаю,
Снова исчезнет однажды в нескором тепле.