Горят сиреневым пожаром крыши улиц –
Кардиограммы, змейки, завитки,
Так остро пахнет хвоей, створкой устриц,
Я мир далекий отряхну с руки.
Здесь тело ласточкой ворвется в душу,
Виток безделья развернет бульвар,
И выйти нет желанья из воды на сушу,
На небе август – сине-желтый шар.
Всю сущность дара воплощает море,
Вобрав любовь и лето, и цветы…
И если вдруг объявишься в миноре,
Я сразу не пойму, что это ты.
***
Здесь три креста на повороте –
начало, сброс земного, боль,
вход в неизвестность –
ток и соль,
наброском из сангины – ель,
Судак, и в дымке – Коктебель.
Шаги и Макса, и Марины
роняют след на зыбкость троп,
и время жадно пьет пироп*
песка морского…
Серебряных сто лет стекает
и мякоть манго – пыль равнин…
Спадает жар. Мой дух един.
В регистрах низких тает голос
и тела матовость в ночи,
и камертоном –
медный волос
звучит
и брызжут фонари
прохладным гармоничным бризом,
и волны обрамляют фризом
загар янтарный, блеск колен…
Уйдет невыносимость плена –
достойной кажется замена
тебя…
***
Как странно – я, любовь и море,
и разноцветный якорь – Коктебель,
я у него в невиданном фаворе –
в охране у меня и мирт, и ель.
Под джинсовыми шортами целует ноги,
веселой змейкой вьется ветерок,–
о, крымские отчаянные боги,
заприте память на большой замок,
сотрите пятна рук и губ в своей купели,
укутав уходящее в метели…
Пироп - полудрагоценный камень рубинового цвета -
непременный спутник алмаза