79
С утра выступление с ансамблем «Белозерье». В укороченном составе. Будни. Рабочий полдень. Не все смогли отпроситься с работ. Отдуваемся костяком группы. Площадка на открытом воздухе в городке Мэпл Гроув. Или Кленовая роща по-нашему. Новый культурный центр. Библиотека. Озерцо. Рыбки. И даже небольшая тортилла. Неповоротливая. Дети кормили их специальными сухими шариками. Юркие плавуньи выхватывали корм из-под носа у черепашки. М-да, не ниндзя. Это точно!
Наши зрители – дети с родителями. Летние каникулы еще не закончились. Организаторы предпочитают приглашать коллективы с образовательными вещами. А не просто с развлечением. К нам приехал массовик с во-о-о-от таким затейником.
Русские песни, танцы, игры, хороводы, демонстрация костюмов из разных регионов России. В общем, одна академическая лекция вперемежку с музыкой и плясками.
Научили детей словам «дедка», «бабка», «репка», «внучка», «кошка», «жучка», «мышка». МалЫе с удовольствием повторяли русские слова. Разыграли сказку про то, как посадил дед репку.
Нет, потом репка не вышел, не откинулся и не зарезал дедку. Не блатной сюжет с радио «Шансон», а традиционная версия.
Пока ехали, разговаривали с Дагом-Дугласом о кантри и фолк-музыке. Сказал ему, что одна из самых приятных вещей в Америке, лично для меня, это отсутствие «россиянской попсы и блатняка» в радиоэфире. Хотя местные снобы воротят носы от кантри, как от музыки простаков рэднеков, но я просто обожаю слушать ковбойщину и городские пролетарские песни трудовой Америки. Чем старше становлюсь, Даг, тем больше склоняюсь ко всякошнему фольклору. Вся навороченая и сложная музыка, это, конечно же, хорошо. Но я уже забыл, когда слушал Пинк Флойд. А вот старый, примитивный рок-н-ролл, или деревенские песни русских бабушек, это мое!
Даг это муж Елены, нашей руководительницы и гендиректора русского культурного центра.
Миша опять развлек анекдотом из своей нью-йоркской жизни. На Брайтоне в русском ресторане в меню было написано: «мороженое в асс.», то есть в ассортименте. И ниже перевод на английский: “ice-cream in ass”, то есть в жопе. Вот дивовались, наверное, американцы, заходящие отведать русских кушаний! Как, должно быть, русские круты, если ТАКОЙ способ поедания мороженого изобрели...
Среди детей оказалось несколько усыновленных из России. Они все еще помнят язык. Фрагментарно. Хотя их очень маленькими привозят сюда. Они подходили и говорили: «Спасибо!» и «Привет!».
По опыту работы нашего культурного центра с американскими семьями, усыновившими детей из России, получается, что сами их приемные родители, не владея русским, хотят, чтобы детки помнили и не забывали ни родного языка, ни традиций. Они приводят малышей в наш центр именно за этим.
Помни имя свое. Был когда-то такой фильм в СССР.
В Миннесоту снова вернулась жара. Пока выступали, солнце било прямо в глаз. А когда закончили, повеял легкий бриз.
Русская Америка.
Американская Россия.
Местные жители говорят: Mother Russia.
Мне вдруг подумалось: Мамерика...
Тесны и малы твои дары, тертые джинсы, двухтрубные пароходы из «Волги-Волги», фильмы, станки, машины, танки, жвачка, джаз, рок-н-ролл, твист...
Гуд Бай, Америка, оу-у-у, где я не был никогда!
Тринадцать лет назад. Лечу во Владивосток. Ровно тринадцать лет назад. Во всех музыкальных магазинах крутят первые два диска «Мумий Тролля». Продают кассеты. Компакты. Майки с улыбающейся кошачьей мордочкой Лагутенко.
Приехал наудачу. Без предварительной договоренности с сокурсниками. Названивал им без толку. Никого в городе нет. Ну ладно, полечу так. Авось где-нить устроюсь. Была у меня одна зацепка. В начале 90-х наши первые хабаровские записи «сумасшедшей музыки», сплошного импровиза, Виталик как-то послал во Владик. К одной поэтессе и журналистке. Та тут же отбила ответ, мол, ребяты, это такая красота! Я слушаю вас не переставая. Не будучи знаком, не бывши официально представлен, только с ее телефоном и адресом в записной книжке, лечу во Владивосток. Только на нее надежда, коли не сыщутся товарищи по альма-матер.
Приехал. Как снег на голову. Приняла. Разместила. Сводила к посольству. Показала дорогу. Через пару дней интервью. Иду. Не без дрожи. Пожилая американка-консульша говорила по-русски очень чисто. Почти без акцента. Покопалась в моих документах, справках. И говорит, Вы, молодой человек, можете являться потенциальным «невозвращенцем». То есть, нелегальным иммигрантом, как ни крути, но есть опасность вам стать. Вдруг понравится в Америке. Захотите остаться. А что Вас тут держит? Да ничего, по большому счету. Ни недвижимости, ни машины, ни хорошо оплачиваемой работы у Вас нет. А как же сын, спрашиваю. Ну, разве что, ребенок. Хотя, это мало кого останваливает.
Понимаете, мэм, я русский человек. У меня профессия артистическая. Вся моя аудитория, мои друзья, родные, все здесь. Я поеду в Америку, если Вы, конечно, не откажете мне в визе, только повидать ту часть семьи, что перебралась за океан. Если я вызываю у Вас подозрение, что не вернусь, то и ладно. Как-нибудь перебьюсь. Просто мои там очень соскучились. Не видели много лет. Зовут. Так что я всего лишь хочу поехать их навестить. Не более того. И потом у меня здесь дело. По возвращении я буду ставить новый спектакль.
Какой, спросила она меня. Я сказал, по Чехову. С пьесой еще не определился, выбираю, но скорее всего это будет «Вишневый сад». И тут у нее глаза заблестели. Вы знаете, говорит, молодой человек, а я Вам верю. Так, кажется, говорил ваш Станиславский. Все в порядке. Приходите в пять вечера. Ваш паспорт будет готов.
Из каждого окна во Владивостоке, как лет за десять-двадцать-тридцать до того звучал Высоцкий, теперь же вырывался лукавый, мурлычащий Лагутенко. Я шел по улице, все еще не веря, что консульша дала визу. Спустился к набережной. Посидел у воды. Снял кроссовки. Побултыхал босыми ногами в океане. Потом сходил перекусить. Ровно в пять вечера снова стоял у консульства. Меня вызвал охранник. Вручили паспорт с визой. И я пошел домой. К своей радушной хозяйке.
Во Владивостоке, перед входом в консульство лежит коврик в виде американского флага. И все входящие, хотят они того, или нет, вытирают ноги об него. Мне было неудобно. Никогда бы не стал топтать ничей флаг. Пришлось перескакивать. Невольно подумалось, в чью светлую голову пришл идея положить тут такой коврик?
Вопросы межкультурного диалога иногда остаются безответными...
Завтра в Миннеаполисе дает концерт «Мумий Тролль». Как всегда придут русские и американцы. Пример «Раммштайна» показал, что в Америке не очень любят, когда в угоду им иностранцы пытаются петь на английском. Местные слушатели вполне понимают и любят аутентичное пение.
Нью-Йорк. Остров Эллис. Таможенный контроль...
Вообще-то, это "Бамбарбия кергуду", шутка.
Эти ворота в США давно стали музеем.
Фотография Камила Дадашева.