Сгустился вечер, и туман потёк,
Оконное стекло – в его потёках.
Настанет срок – империя падёт,
Настанет срок – нам отомстят жестоко.
И ликованье судорожных толп
Ударит нас пощёчиной на ужин.
И мы задумаемся, так ли нужен
Подгнившей крыше наш опорный столп.
Но это всё - лишь суета сует,
Вальсируют разряженные пары.
Натёртый, словно зеркало, паркет,
Разбитые сердца, разбитые гитары...
Лишь скрипка, наших нервов не щадя.
Терзает слух своей высокой нотой,
И я в тумане узнаю кого-то.
Ах, это он, мой Человек Дождя!
Он в бледно-сером фраке и пальто,
И волосы от измороси седы.
Он –всё, и в то же время он – никто.
Он – часть меня, но я ему неведом.
Он медленно бредёт по мостовой,
Ему за воротник стекают струи,
Он мокрым и холодным поцелуем
Целует лик луны над головой.
И, целыми столетьями бродя,
Меж городов – разрушенных и целых.
Он собирает дождевые стрелы –
Холодный лучник, Человек Дождя.
Он знает толк в сплетеньи божьих троп,
Ему Его пути исповедимы,
Он знал один, что в страшную годину
Мы сможем выжить, пережив потоп.
И вот, невнятной тенью проходя
По мостовым, и нынешним, и прежним,
Он безнадежность делает надеждой.
Мой смутный призрак, Человек Дождя,
Когда прильнув к оконному стеклу,
И часть его на миг затмив дыханьем,
Он пальцем нацарапает в углу
Великих сил непрочное посланье.