...Всё мне чудится, что вот
За ближайшим поворотом
Короля я повстречаю опять...
Б.Окуджава
Вот она, проклятая зелёнка,
похоронка духов и земель.
Этой ночью там остался Лёнька -
не Король, а просто «Карамель».
Тонкий, звонкий и почти прозрачный,
он терпеть не мог резины жвачной,
в сахаре, без сахара - любой!
Он любил едва ль не с колыбельки
карате, кино и карамельки -
и не трогал родину губой.
Этой ночью он ушёл в разведку,
карамелькой канул в темноту,
раздробил любимую конфетку
и растаял горечью во рту.
Тонкий, звонкий и почти прозрачный,
он терпеть не мог резины жвачной,
в сахаре, без сахара - любой!
Он любил едва ль не с колыбельки
карате, кино и карамельки -
и не трогал родину губой.
Подкосила «муха» горечавку,
напоролись парни на гору.
А гора предпочитала травку.
Карамельки ей не по нутру.
Тонкий, звонкий и почти прозрачный,
он терпеть не мог резины жвачной,
в сахаре, без сахара - любой!
Он любил едва ль не с колыбельки
карате, кино и карамельки -
и не трогал родину губой.
На рассвете выплюнула зелень
четверых, которым повезло,
только пятый так закаруселил
под конец, что чёрту припекло!
Тонкий, звонкий и почти прозрачный,
он терпеть не мог резины жвачной,
в сахаре, без сахара - любой!
Он любил едва ль не с колыбельки
карате, кино и карамельки -
и не трогал родину губой.
Так судьба несладкая решила
сгоряча резину не тянуть
из того мешка, в котором шило...
Все придут - а Лёньку не вернуть.
Всё пройдёт - а Лёньку не вернуть.
Тонкий, звонкий и почти прозрачный,
он терпеть не мог резины жвачной,
в сахаре, без сахара - любой!
Он любил едва ль не с колыбельки
карате, кино и карамельки -
и не трогал родину губой.
Назовут ли малого героем,
помянут ли мелочь пареньку,
он почил - и мы глаза закроем,
оттопырив жвачкою щеку.
Тонкий, звонкий и почти прозрачный,
он терпеть не мог резины жвачной,
в сахаре, без сахара - любой!
Он любил едва ль не с колыбельки
карате, кино и карамельки -
и не трогал родину губой.