чёрно-белые в ковчеге
Жили мы на белом свете
по закону и по смете,
то добро несли, то плети
на горбах.
И никто ни сном ни духом
и ни рылом и ни ухом,
что проруха всем прорухам -
Карабах.
В городах своих и весях
пели, пили - хоть залейся!
Обнесут или обвесят -
не судьба.
Пьяным море по колено
и на всех одна проблема:
не ломила б, не болела
чаша лба.
Нас в заоблачные выси
выносил, варёных, рысью
бровеносный или лысый
вертопрах.
Мы любого звали сами -
шевели, пророк, усами,
будь ты Рюрик, будь Сусанин -
будь Аллах!
В чреве ноева ковчега
всем зимой хватало снега,
сытым - хлеба, битым - неба
на столбах.
Но главою непокорной
выше звёзд тянулся чёрный
вздорный, маленький Нагорный
Карабах.
И чего не поделили?
В меру ели, вволю пили,
сдуру мир в миру крепили
на гробах.
Ладом думали о домнах,
жили в железобетонных
(кто в саманных, кто в картонных)
коробах.
Напрягали бычьи выи,
отвергали чаевые,
сердобольно в школе выли
о рабах,
о заморских безработных,
о загубленных животных,
жертвам жертвуя до потных
до рубах.
И стояла нерушимо
стоплемённая дружина,
на крутых китах режима -
на бобах.
Одержимые до плахи,
зрили бога в вертопрахе,
во гектарах, во пудах и
во кубах.
А в часовне да в мечети
затевали смуту черти:
зря, мол, плоть свою сечете
во скорбях.
Всуе рек Христос негордый
слово истины Нагорной -
не смирится с белым чёрный
Карабах!
- Чёрный чёрного чернее?
Выражайтесь поскромнее!
Дружбы выше и прочнее
нет в горах!
... Оказался перебитым
гор хребет у Сумгаита -
белой ниткой дружба шита:
друг - не враг!
И своё долдонят черти:
- Чья взяла в Степанакерте?
Чьи тела чернее смерти -
на арбах?
Кто громит и дебоширит?
Чья натура-дура шире?
Для кого сортир в квартире -
Карабах?
Для того, кто молит бога
гнать нечистых от порога,
кто у белого пророка
на хлебах,
кто любой в колоде масти
место даст согласно касте,
кто нуждается во власти
и рабах!
Не гляди, что загорелый, -
я по паспорту небелый,
а когда душа у тела
на харчах,
тяжелей бревна соринка:
у меня дочурка - Нинка,
мать по справке - украинка,
я - казах.
Что в графу писать девице?
Чьим богам стучать-молиться?
На какое племя злиться
до собак?
Мы ж любого обогреем,
кроме, разве что, еврея.
Из евреев всех вреднее...
Горбачёв!
Подозрительное имя:
Миша... Мойша! Морда в гриме!
По всему заметно: с ними
на паях!
Надо с этим разобраться:
чей господь пометил братца,
не иудина ли цаца
в цезарях?
Чей черёд согласно праву
за грудки тряхнуть державу?
Крым - Мусе! Кому Иршаву?
Чей Талнах?
Где ещё проткнётся жало
шила из мешка державы -
что ли у Биробиджана?
Ох и ах!
Вон, гляди, каракалпака
околпачили, однако
там уже не грянет драка:
люд зачах.
Все нукусцы и нукуски
носят крестики по-русски
и лепечут по-тунгусски:
- Кара - бах!
...Спят лавины Карабаха.
До поры пустынна плаха.
Топоры лежат у страха
в головах.
Крик лукавый камень стронет -
не виляй: гора догонит!
Не имай: прожжёт ладони
Карабах!
От азарта забастовки
до ножа и до винтовки
здесь, в горах, один неловкий
лёгкий шаг.
Не расплатишься плевками:
отольётся в пулю камень,
побредёт по свету Каин
Карабах.
Эй, наивные, не верьте,
что черны снаружи черти,
а у праведников лён
на черепах!
Не судья народ народу.
Это сытый прячет в воду
ту свободу, что была ему
черпак!
И когда сорвётся камень
в Хаджалы или в Агдаме,
оглянитесь: вот он -
в пух его и прах!
От Баку до Арарата -
что ни рай - его палата,
что ни дай - ему пузато,
а расплата - как граната:
КАРАБАХ!
1988