Мне бы ваши заботы и ваш интерьер,
Со среды до субботы. С постели - в карьер,
Верил даже не в Маркса бы, но в адюльтер.
А впрочем,
Дверь бы мне да обои, штук пять папирос,
Я б открытой душою чего-нибудь нес.
А чего? Это тоже хороший вопрос
Очень.
Так что дело не в этом, а в чем-то другом.
Есть такая примета: в луче голубом
Ты так дьявольски смотришь, хоть об стену лбом,
Чтоб брызги.
Разве что-нибудь с вами не то говорю?
Я слова кружевами плету, я пою.
Я боец. Я состарился в долгом бою
Жизни.
Ждал плохую погоду на тысячу лет,
Кипяченую воду и пару котлет.
Золотую корону, да черный берет -
И царствуй,
Пополам с эликсиром от вечной души,
Незапятнанной. Сыро. Косяк анаши.
Ноги выше колен, Боже мой, хороши.
Здравствуй!
Нищ и гол, как когда-то ограбленный Крез.
Жизнь поденным солдатом сгибался да нес.
От ее поцелуев, от губ и волос,
Эх, вкусно!
Возносился превыше ударов под дых.
На минуту лишь вышел из лет молодых,
И душой неокрепшей неслышно бултых -
Хрустнул.
Чьей дорогой тащило меня напролом.
Зря бежала, спешила. Налево мой дом.
А направо нельзя без сапог и с горбом.
Так есть ли
Бог? Дворцы, как сараи, дьяки, как князья,
Быть мне секретарем, если я, не спрося,
Никого не пускаю туда, где нельзя
Вместе.
Так что мне ли вам в морду слова говорить.
«Человек! Это гордо звучит: «Не курить!»».
Все бы помнил, да странная тонкая нить -
Мой разум.
Скромный взгляд виноватый от ног до плечей
Неприкаянно бродит, как будто ничей,
Как бы так по разрезу халата ловчей,
Разом.
Чтоб сорвать каждый блик с этих губ, этих уст,
С нежной кожи твоей. Ночью мысли про бюст,
То ли твой, то ли ленинский. Я наизусть
Знал это.
Вроде там Авраам Исаака родил,
А еще призрак там по Европе бродил
Я берег бы тебя и жалел и любил...
Где ты?