55
В чем ощущается мое присутствие здесь? Сейчас? В ком? Кем? Ком-ком? Кам-кам? Английское “here come”? Русско-санскритское «кама»? Да хер ли тама!
Come on let’s twist again! Припоминается американская телевизионная реклама пива Миллер. Поздний вечер. За окном темно. На кухню, съемка идет с улицы, заходит унылого вида грузный толстяк. В семейный трусах и майке. Волосатая грудь, руки и спина. Небритый пару дней. Средиземноморского типа мужик. Нечто среднее между итальянцем, армянином, евреем или арабом. На самом деле, конечно же, это италоамериканец. Просто остальные упомянутые этносы нетрудно с ним спутать. Открывает холодильник. Достает бутылочку Миллера. Ставит на стол. Смотри на крышечку. А там написано: “Twist to open”. Покрути, чтобы открыть! Ну, или потвистуй, чтобы открылась. Мужик начинает танцевать твист перед бутылкой. За кадром врубается старый добрый хит изобретателя твиста Чабби Чеккера. Толстяк танцует, напоминая мастер-класс от Моргунова в «Кавказской пленнице». Правой ногой давим окурок вот так-так-так. Носком левого ботинка давим второй окурок. Вот так-так-так. И получается твист! А бутылка все не открывается. Он недоуменно смотрит на крышку. Но там все тот же категорический императив: «Твистуй, и откроется!». Камера уносится через окно обратно в ночное небо и утыкается в крупный план бутылки пива Миллер.
Американская реклама.
Запахи. Вкусовые ощущения. Прикосновения. Образы. Рождение эмоций, словно Афродиты желаний наших. Из пены пивной. После отстоя, требуйте долива. Пены. Пива. Пейте пиво пенное, лицо с фигурой станут офигенные...
Ко мне заехал Миша. Посмотреть что деется с одним из хард-драйвов. Тот перестал загружаться. Хотя часть информации с него продублирована на других. Но не вся. И жалко будет ее потерять. В принципе, не то чтобы жалко. Просто есть вещи, которые безвозвратно окажутся утрачены. Позвонил, что приедет в пять. А доехал только в начале седьмого. Тут недалеко есть оружейный магазин. Миша – страстный энтузиаст. После взрывов нью-йоркских башен-близнецов они с отчимом Дугласом по совету мамы Лены решили запастись солью, спичками, водой, консервами и ружьями с боеприсами. На случай, если «уже началось...».
Ситуации, ведущей к «Водному миру», или «Безумному Максу» не дали развиться. Американское правительство взяло все под жесткий контроль. Дома больше не взрывались. В метро не подкладывали бомб. Лодки не тонули. Самолеты вроде тоже не падали. Заложников на Бродвее и в Гарварде не захватывали. Может, отдельные безобразия и происходили. Типа народного мстителя-одиночки, что бронированным бульдозером снес на хрен весь свой городок. Или очередного извращенца-дегенерата, взявшего пистолет и пошедшего в школу стрелять детей. Но таких крупных, общенациональных трагедий в Америке, чтобы были сотни и тысячи погибших за последние девять лет я не могу припомнить.
Но все же «проблема девять одинадцать», как говорит Миша, повернула что-то в мозгах у американцев. Они инстинктивно потянулись в безопасность. Стали оглядываться в поисках комфортного душевного равновесия. Или таких людей, а шире – идей, гарантирующих это чувство защищенности. Многие американцы повернулись к консерваторам республиканцам. Иначе восемь последующих лет страной не управлял бы Буш младший. Потом, исчерпав кредит доверия, он уступил Обаме. Но страна, проголосовав за демократов, за окончание войны в Ираке и другие обещания молодого, первого чернокожего президента, нынче в некотором разочаровании. Конца войне не видать. Другие социальные реформы, обещанные народу в ходе предвыборной компании, тоже не воплощены пока в жизнь.
В общем, после одинадцатого сентября что-то в головах простых американцев повернулось. Стабильность. Уверенность. Защита. Спокойный сон. Процветание. И умножение... прогресса. Вот что так всем нужно. Можно законсервировать то, что уже есть. Попутно грезя о «золотом веке». Можно идти дальше. Реформируя систему. Что-то меняя кардинально. Что-то оставляя так как есть. Но американская эволюция медлительна. В отличие от русской революции столетней давности. Что можно мгновенно поменять в жизненном укладе? Внешнее. Телесное. Без внутренней работы. Души...
Вернее будет сказать, в великом деле «Освобождения человечества от власти всепроникающего ума». Нашего эго. Личного. И коллективного.
На протяжении чуть более ста лет в Америку приезжают мыслители Востока. Начиная с Вивекананды в конце девятнадцатого века и до битловских гуру Махариши, Прабхупады, а также скандального Раджниша. Бензин ваш, идеи наши. Соединим мудрость Востока с деловой сметкой Запада. Пусть работают вместе духовность и доллар. Веды и бизнес. Бог и маммона. Кришнамурти читал лекции американцам. Йогананда и Васави Деви учили их искусству и философии йоги. Интересно, где люди больше прониклись идеями «ахимсы» - ненасилия, и стали вегетарианцами? У меня на родине, или же здесь, в Америке?
Американцы живой и непосредственный народ. Если им рассказали о страданиях животных, то немалое число местных людей перестало есть мясо и покупать меха. А тех, кто еще рискует выходить на улицу в меховом манто, американские радикалы обливают красной краской. Стыдят и позорят. Впрочем, Америка достаточно жаркая страна. Меховая одежда здесь прихоть и роскошь. В России – суровая необходимость.
Но все и каждый не могут сразу проникнуться духовным наследием Индии и переродиться душевно. Кто-то меняется изнутри. Другие же предпочитают старые испытанные средства. Мой дом – моя крепость. Приобретать, иметь и пользоваться оружием для самообороны – неотъемлемое конституционное право американца. Особых трудностей с этим нет. И все попытки ограничить и ужесточить торговлю оружием натыкаются на глухую оборону не только производителей оружия, или таких организаций, как Национальная стрелковая ассоциация, но и простого большинства американцев. Бывает, что оружие попадает в руки отдельных маньяков. Из-за того, что столовым ножом можно не только резать хлеб, но и убить человека, никто не ограничивает продажу острых и режущих столовых приборов. Американец считает себя защищенным, гордым своей страной и культурой. Давным давно канули в Лету времена покорения Дикого Запада. Во многих американских семьях имеется хотя одна винтовка и пистолет. Но самом деле, такие любители не ограничиваются малым. Они страстные коллекционеры. Миша из их числа. Купив первую винтовку в 2001-м году, он уже давно потерял им счет.
Какой ужас! – может воскликнуть кто-нибудь в России. Американцы столь агрессивны, что их дома напоминают оружейные склады. Отнюдь! Все винтовки, пистолеты и револьверы хранятся дома исключительно в сейфах. Отдельно оружие. Отдельно боеприпасы. Мой приятель Стив, в чьей коллекции до полусотни карабинов и наших автоматов Калашникова, и столько же пистолетов и револьверов, хранит всю коллекцию дома под замком. Иногда он выезжает в лес на охоту. Убитого зверя сам не ест. Привозит своим собакам. Тренируется в тире. В бардачке красного джипа возит маленький револьвер. Тоже под замком. У него имеется разрешение от полиции на ношение оружия. Дело в том, что у Стива есть усыновленный ребенок. Мальчик родился с физическими и умственными отклонениями. Его физический отец – судимый алкоголик и психопат, лишенный родительских прав, неоднократно угрожал Стиву. И теперь он носит с собой маленький револьвер для самообороны. В бумажнике полицейское разрешение. Всегда у Стива бардачке, когда он куда-то едет, или же в кармане штанов, если выходит на улицу пешком, лежит аккуратный небольшой рекольверчик.
Миша ехал ко мне, да завернул в оружейную лавку. Ну и час с лишним провел там. Я его понимаю. Он нашел себе там ремингтон 1930-х. В хорошем состоянии. И недорого. Очень недорого. А еще я узнал от Миши интересную подробность. Он упомянул об одной старой своей винтовке, которая не считается огнестрельным оружием. Как так? А вот так! По закону, всякое ружье, изготовленное полностью, или в большинстве своих деталей до 1898 года, не считается огнестрельным. Словом, и настоящий мушкет д’Артаньяна, и дуэльный пистолет Дантеса, которым он убил Пушкина, и револьвер Бута, из которого был застрелен Линкольн, даже какой-нибудь винчестер или кольт ковбойца и индейца времен покорения Дикого Запада, или «золотой лихорадки», это всего лишь игрушки. В США такую игрушку можно посылать по почте. Заказывать беспрепятственно. Никаких ограничений и так далее. Даже современные копии такого старинного оружия не считаются огнестрельными. Хотя стреляют будь здоров!
Конечно, времена, когда ковбойцы-шерифы перестреливались в салунах и на больших дорогах Дикого Запада, остались в далеком прошлом, да на кинопленке. Золотой век вестерна тоже прошел. Хотя в Америке, хоть парочку фильмов в этом жанре, все равно снимают каждый год. Но где современные Джоны Форды и Серджо Леоне? Где Биллы Харты, Гэри Куперы, Джоны Уэйны, Джимми Стюарты, Генри Фонды, Грегори Пеки, Стюарты Грейнджеры, Клинты Иствуды, Ли Ван Клифы, Юлы Бриннеры и прочие героические личности с кольтами в руках и неизменной самокруткой в зубах?
Владение оружием в Америке давно уже стало частью культуры. Правительство не подозревает в своих гражданах ни смутьянов, ни тайных террористов, накапливающих силы для свержения власти. А простые люди гордятся своей страной и конституцией, гарантирующей им право на самооборону.
То же самое и в отношении холодного оружия. В постсоветской России можно купить сувенирный кинжал или меч. Но все они делаются из непрочных сплавов. Кроме того, клинок всегда укреплен в рукоятке сургучом. Попробуй таким помахать! Тут же сломается. В Америке, если ты покупаешь меч в магазине, на ярмарке, или прямо у кузнеца на каком-нибудь средневековом фестивале, типа миннесотского «Ренессанса», где этот клинок тут же скуют на твоих глазах, или ты выберешь уже готовое изделие, то можешь не сомневаться, это настоящее холодное оружие. Им можно хоть сейчас рубить и колоть. Но никто не бегает с мечами по Америке. Кроме Горца в одноименных кино и телесериалах.
Интересно общаться с Мишей. Он – ходячая кладезь информации. А главное, анекдотов. Живет здесь уже двадцать лет. Из Ленинграда школьником приехал сюда с мамой по гостевой визе. Ну а потом повезло. Выиграл гринкарту в лотерею. Ну и остались навсегда. В России с тех пор не был. Как-то раз хотел поехать навестить больную бабушку. А так как ему было четырнадцать, когда они уезжали, своего паспорта, естественно, не было. Отправился в консульство за визой. Ах, у Вас нет русского паспорта. А как же Вы тут живете? Без гражданства? Да нет, вот американский паспорт. Да и уезжал Миша из страны, которой больше не существует. Что делать? Докажите, что Вы не верблюд! Мы не можем Вам дать визу в Россию, потому что Вы все еще ее гражданин. Паспорта нет? Пишите заявление. Рассмотрим. Или платите четыреста доларов за отказ от российского гражданства. А потом еще за визу. В общем, плюнул Миша и не поехал к бабушке в Питер...
Память. Воспоминания. Ощущения. Болезненные точки соприкосновения с нашим прошлым. Страхи перед будущим. Комплексы. Неврозы. К американцам много индийских гуру приезжало за минувшее столетие. Сейчас тут очень популярен немец Экхарт Толле, чьи книги рекламируют телеведущая Опра Уинфри и сам Барак Обама. В популярной форме, гораздо проще и доступнее мудреных толкователей Упанишад, Экхарт Толле раскрывает секреты человеческой природы. Помогает избаваться от ложного я. В России уже изданы переводы его трудов. Наверное, если бы они были настольными книгами у большевиков и монархистов лет сто назад, то русская революция обошлась без той пролитой крови и гражданской усобицы, что разделила народ и принесла немалые страдания.
Свобода для тела и ума, без внутренней гармонии и равновесия это всего лишь... впрочем, достаточно выглянуть в окно и обойтись без моих дефиниций. Что в Америке. Что в России. Что в Индии...
Мое присутствие здесь все более прозрачно и несколько отстраненно. Без отчуждения и неприятия. Отнюдь. Мне все интересно. Познавательно. Проникновенно. Но в то же время как-то свободно и непривязанно.
Что делаю я тут вообще? На этой планете? Среди людей? Вещей? Изобретений и философских построений. Ментальных нагромождений. Произведенных гениями и простыми чуваками. Вытянутых из подсознания. Сделанных собственными руками. Кто я? Где я? Зачем я? Я ли это?
Высвобождение из-под глыб личности. Толле называет это возвратом к бесформенному существованию. Необусловленной Бытийностью. Да, несомненно, многое почерпнул из Вед этот немецкий философ. Но и христианская составляющая его весьма внушительна. Как и буддийский экспириенс отделения души от иллюзорного эго.
Индийские гуру последнего столетия, как и их предшественники в течение пяти тысяч лет нынешнего «Железного века», ломают копья в споре тупоконечников с остроконечниками. Шалтай-Болтай ухахатывается, сидя на стене. Единорог Индры и солнечный Лев вздымают клубы пыли. Хмурится Белая королева на своем шахматном троне.
Как говорила моя покойная бабушка-киевлянка:
«Там высоко под небесами
Стоят английские войска.
Они пришли с хорошим настроением,
Чтобы спасти всех нас, всех нас.
И их послала королева,
Про Белого бычка услышав сказку,
Теперь едим мы спозаранку
Тарелку каши – вкусную овсянку»
И вся королевская конница. И вся королевская рать. Не могут собрать. Не могут поймать. Ни уловить смысла. Ни заарканить летяющую Чеширскую улыбку. Ни соединить разбившегося яйца...
Индусы. Индусты. Индуисты. Спор длится. Сон продолжается. О мнимом и реальном. Предельном и запредельном. Форменном безобризии и безформенном разнообразии. О личном и безликом. Пронзающем все и растворяющем ум, эго Духе. Вселенском.
Гулливером. Лилипутом. Благородным конем. Солнечным орлом. Диким котом. Безмысленным ощущением. Полетом души сквозь время и космос. Жертвой и палачом. Узником и судьей. Плахой и головой. Топором и прядью волос, обрызганной слезами. Опрысканной новыми духами. Как в анекдоте: «Одеколон «Веревка» - душитесь на здоровье!». Дон Кихотом и мельницей. Стариком Фрейдом, превратившимся в пальцы Эдипа и выдавленными глазами отца Антигоны. Полиника. Этеокла. Исмены. Вышедшей из головы Кронида Афиной Палладой. Гераклом-Ярославом и деятельной Деянирой. Волком и царевичем Ваней... мечется, волнуется, как море бездонная душа.
Кадр из эпического вестерна времен Гражданской войны в США.
Принесенные ветром...