Кодекс уголовный зачитан до дыр,
жёлтая газетка пошла на раскурку.
Мир тебе, входящий в заплёванный мир.
Не бодай решётку - дыши в штукатурку.
Мир чужим карманам с кромешным нутром,
с дыркой за подкладкой, с заначенной трёшкой.
Решка покачнулась - очнулась орлом
в домике казённом за дальней дорожкой.
Старая собака у входа легла:
зона для беззубой - запретная зона.
Нету у зэка ни двора ни кола,
окромя мосла для бродяги Трезора.
Наше дело - право прозреть и прозлеть,
прошнырять шнифтами налево-направо.
Правда - вдоль дороги собака, да плеть,
да в железной клети небритых орава.
Кумовья ораве вправляют мозги,
свора контролёров массирует почки.
Вор дошёл до ручки - ни света, ни зги.
Мир дошёл до точки - заначил заточки.
Камера внимательно пялится в мир.
Камерная музыка рвётся на волю.
Шило вместо мыла, чифир за кефир,
а кефир, известное дело, конвою.
Перегрызть решётку, шестёрку - тузом,
перерезать глотку менту - не проблема.
А понять без понта, где луг, где газон, -
что во сне полено обнять за колено.
Кодекс уголовный - не новый завет:
чёрные по белому расстрелов рассветы.
С этого ли света несут на тот свет,
или перепутали батюшки светы?