49
«Города, где я бывал, по которым тосковал...» - насвистываю эту старую советскую песенку. С американским драйвом. Приджазованно. Ритм-энд-приблюзованно. Рок-н-роллисто. Страсть к барабанному ритму у меня с детства. Упрятана в глубине души. Нет, не привычного европейского военного марша, пум-пум-пум-пум, а такого плавающего. «Рваного». Рэгтаймного. Синкопированного. Джазового. Импровизационного. Словом, американского. Не зря Гребенщиков сокрушался, что он «посол рок-н-ролла в ужасно неритмичной стране».
В ритме, в рисунке биг-бита и рока есть нечто от шаманской практики изменения сознания. Предваряющего транс. Выходящего за пределы обыденного. Земного. Эгоистического. Наносного.
Что знали мы об Америке, пока «железный занавес» не поднялся?
Кого любили из американцев – послов рок-н-ролла и джаза? Пит Сигер и Поль Робсон. Дин Рид и Анджела Дэвис. Доктор Хайдер и Саманта Смит. Сидящий за решеткой индеец-бунтарь Леонард Пелтиер и Джейн Фонда. Впрочем, недавно, пару лет назад, объявилась новая девочка. Новая Саманта Смит. Полная тезка той девочки, что в 1982 году написала письмо Андропову. А советский лидер пригласил ее в СССР. Три года спустя девочка погибла в катастрофе вместе с отцом. Ей было десять лет, когда она написала письмо генсеку КПСС, спрашивая, «хотят ли русские войны»...
Маленький посол мира в самый разгар «холодной войны». Она была удивительна свежа и открыта эта девочка из Манчестера. Не просто по-детски. По-американски. Что на уме, то и на языке. Спрашивала обо всем. Смотрела вокруг широко раскрытыми глазами. Обзаводилась друзьями в советском пионерлагере «Артек». Сейчас ей исполнилось бы уже тридцать восемь лет...
Пару лет назад другая десятилетняя девочка. Тоже Саманта и тоже Смит, но уже из Бостона, занимающаяся карате, написала письмо нынешнему лидеру России. Удивительное совпадение? Совпадение ли? Впрочем, мистер русский президент не ответил девочке. Ее только пригласила госпожа петербургский губернатор в северную Пальмиру. Наверное, мистер президент очень занят и у него не всегда есть время, отвечать детям, подумала вторая Саманта Смит. Она вполне могла бы быть дочерью той, первой Саманты...
Или же первая могла возвратиться на землю в новом теле...
Мой Магадан. Мой Баку. Мой Миннеаполис. Мой Ленинград. Моя Москва. Киев. Нью-Йорк. Хабаровск. Владивосток. Куда бы ни закидывала судьба, я не боялся идти по жизни с открытым забралом. С пустой ладонью. Зачехлив меч и лук с колчаном. Забросив их за спину. Мы странствуем с Росинантом по свету. Гитара в руках и легкий, ненавязчивый перебор струн. Иногда это что-то ритмичное. Рок-н-ролльное. Посольское. Как русская водка. Как слеза толстоевского младенца из «Войномирового преступлениянаказания»...
В Магадане остались мои друзья. Сегодня утром, когда там было уже заполночь следующего дня, я разговаривал с Машей Леоновой из нашего театра. Сейчас она уже заслуженная артистка РФ. Пару лет назад я писал представление в Москву на это звание для Маши. Чуть больше года нет меня в городе. За это время она не только получила звание, но и стала главным режиссером оперетты. А тогда, пару лет назад, Маша поставила мюзикл «Моя жена-лгунья». Старый бродвейский мюзикл 1930-х годов. Переведенный еще в советские годы, лет сорок назад, он когда-то гремел на магаданской сцене. Маша тогда еще ходила в детский сад. Ее постановка оказалась искрометной, блестящей, яркой. Как и сама примадонна нашей оперетты. Когда мы повезли спектакль на гастроли по области, в одном поселке в нам за кулисы прошел молодой человек и сказал, что видел эту же пьесу в Москве и Петербурге. Но наша постановка на несколько порядков круче столичных. Приятно было услышать похвалу. Еще приятнее осознать, что в такой дикой глуши, посреди медвежьей тайги живут отнюдь не глухие провинциалы, а театралы. Следящие за столичными новинками Мельпомены.
А что сейчас? В театре все та же напряженка с артистами. Недавно уволился один из ведущих актеров. Жена поставила условие. Или она, или театр. Хватит этой нищенской зарплаты. Ты что в нормальный бизнес не можешь пойти? А парень талантливый. Во всех спектаклях занят. В главных ролях. Двоих балетных ребят забрали в армию. Средний возраст актеров – шестьдесят. Молодежь разъехалась. И Маша спрашивает, когда же ты вернешься к нам. И что мне было ответить ей?
Наш спектакль не просто хорош. Не просто целиком и полностью явился молодежным проектом. Хотя не все в нем задействованные были так уж и молоды. Душой, да. Телом, не всегда.
Но тело, ум, личность, разве это главное, когда бессмертие души и ее вечная юность важнее!
Наш спектакль оказался удивительным сплавом Америки и России. Блюзовым. Джазовым. Фееричным шоу.
Мы ездили с ним по трассе. Знакомыми маршрутами. В своих прежних киноэкспедициях я уже облазил все поселки, куда мы везли спектакль. Но и то лишь потому что случился юбилей области и управление культуры организовало нам гастроли. Предыдущий выезд был за пять лет до того. А гастроли на материк в последний раз случились, кажется, в конце девяностых. В советские времена наш театр выезжал ежегодно. Всякий раз с успехом. Чтобы попасть на работу в магаданскую муздраму по всему Союзу выстраивались в очередь актеры и режиссеры. А сейчас и калачом не заманишь никого на Колыму. Общий кризис российского театра не миновал и нашу магаданскую труппу.
Не хочу о грустном...
Вам бы побывать у нас на Колыме. Повидать людей. Проехаться по трассе. Мы ехали на вахтовке. Девочки из балета смотрели сквозь подмороженные окна во все глаза. На заснеженные сопки. На солнце, догоняющее луну. Убегающую по утреннему морозному небу. Это был их первый выезд так далеко от Магадана. Всякий, кто хотя бы раз вышел в море, навсегда заболевает им. То же самое и с Колымской трассой. Проехавшись хотя бы раз по ней сквозь тайгу, ты влюбляешься в нее всем сердцем.
Путешествие через Америку неуклонно приводит меня на Колыму. В Магадан. К близким и дорогим сердцу людям. «Снятся людям иногда голубые города, у которых названия нет...» поется в той старой песенке. У моего города... на земле и в его небесном отражении... есть свое имя!
Наша гастрольная труппа. Мюзикл "Моя жена-лгунья", 2008 г.
Фотография Наташи Алексеевой