Томился душный день июля,
Стеной свинцовой в небесах.
Сидевший в парке, млел дедуля
Со снегом пышным на усах.
Который раз клевал он носом,
Облокотившись на клюку.
Рой пчел, занятых медоносом,
Над ним гудели для смаку.
Сон уносил его все дальше,
В его шальные двадцать пять.
Туда, где молодость без фальши,
Любовь и смерть он мог встречать.
Мелькнула молния светлее,
Гром докатился сильно сдав.
Василий был при батарее,
Парней - красавцев смелых сплав.
Июль жара и давят Фрицы,
Пустили танки на прорыв.
Василий бросил взгляд сестрице,
Вблизи раздался первый взрыв.
И градом брызнули осколки,
Земля посыпалась дождем,
Закрыл он ворот гимнастерки,
Пусть подойдут, мы подождем.
Ах, жаль, что пушки наши слабы,
А тигры бьют на две версты.
Ползут, стреляя тигры-жабы,
Сестра кладет бойцам бинты.
Василий сплюнул кровь с землею,
Сменил наводчика собой,
А тигры тянут цепь петлею,
Сейчас накроют всех пальбой.
Прильнул, к прицелу не моргая,
Прикинул, сам ориентир.
Всем дал команду, заряжая
В казенник бронебойный штырь.
Огонь орудий был разящий
И первый танк огнем залит.
Теперь и сам расчет стрелявший,
Для наступавших был раскрыт.
И завязалась перестрелка,
Команд не слышно гром гремит.
Сестричка крутится как белка,
Живой - кричит, упал – молчит.
Коптят, затягивая смрадом,
Шесть укрощенных сталь–зверей,
Земля родная стала адом,
Для нападавших не людей.
Василий кровь с лица стирает,
Сестричку милую обнял.
- Мой день наверно догорает,
Ты уходи за перевал.
- Нет! Ни за что тебя не брошу!
Спасу любимый, дотащу!
Ползет сестричка, тянет ношу
Закапал дождик по лицу.
Потом сильней, потом стеною,
Ах грязь родимая спаси!
Комбата тянет гущиною
По нашей Матушке Руси.
Очнулся дед, лицо все липко
Наверно кровью я залит...
Открыл глаза, а дождик шибко
Слезу скупую удалит.
Так было с моим дедом в 42.
Когда писал стих, в моем городе оставалось всего 1400 ветеранов.
С 2014 года их число неуклонно растет из-за войны с москалями,
по приказу лично пуйла.