А он пьет и скучает по своей семье –
Невыносимой жене и выросшей дочери.
И эта боль его ставит в весне моей
Лишь многоточья и прочерки, жирные прочерки.
А он пьет все, и пьет, и тот волшебный край,
Где отпускает тоска – не так чтобы близится.
И говорят мне глаза его: не напирай,
Не поломай, принимай. Или градус снизится
У нас. Волкер – тот ведь не снизит свой.
Он улыбается ангельски, детски, беспечно.
А где-то ждут, что он все же вернется домой.
Когда допьет до отказа – моей сердечной…
июль 2010