Я исповедаюсь… и буду откровенна,
Не рок людской строку отныне бдит.
Горит в камине старое полено,
Не ждет оно, что кто-то пощадит.
А надо ли просить ему пощады,
Когда мечты уснули крепким сном?
Я расскажу об этом не потом,
Я расскажу об этом без бравады.
Льет ливень снова и грохочет гром…
Разрушены безмолвия преграды!
Я исповедаюсь пред всеми, пред собою,
Настал и мой для откровений час.
Я называла странников – судьбою,
Когда искала собственный Парнас.
И от дождя к дождю встречались лица,
Что жаждали найти себе приют
В чужой обители, чтоб стол стонал от блюд.
Они желали в счастье раствориться,
Не спрашивая, ждут их, иль не ждут.
Во что способно счастье превратиться?
Я исповедаюсь… то исповедь поэта,
Что ждал любви, надежды и тепла,
Когда была не честь его задета,
Когда слеза касалась не стекла.
Корила ночь, что грешная отвага
Меня к садам безгрешности ведет.
Но кто меня в саду безгрешном ждет?
Когда грешили искренне, во благо,
То верили, что счастие найдет.
А счастье что? Чернила да бумага…
Стихи не лгут – они мое горенье!
Я в них одна без масок, без прикрас.
Бессонна ночь… ночное откровенье
Рыданием обрушилось на нас.
Искала строк помятая страница,
Надеясь, что однажды не придут
К ней те слова, что снова предадут,
К ней те слова, способные разбиться.
Но за руку стихи меня ведут,
А я для них рабыня и царица.
Я исповедуюсь пред Богом, пред тобою,
На исповедь положен только час.
Тебя ли мне назвать своей судьбою,
К тебе ли унесет меня Пегас?
Судьбы сердитой строгое веленье
Заходит в дом с единственным ключом.
Льет ливень снова и грохочет гром…
Непрошенное странное волненье
Согреться просит утренним лучом.
Гоню я прочь непрошенное чувство,
Оно меня настигло, не спросив…
Быть не собой – великое искусство,
Искусство жить, мечтаньям супротив.
Моя ль судьба – словам даря свободу,
Свободу у себя же отнимать?
(Я начинаю, право, привыкать).
Поклон и честь величию и роду:
Дана способность мыслить и писать.
Зачем гневить мудрейшую природу?
Гоню я прочь… Но в этом ли спасенье?
Ты – вдохновитель, вовсе не судья.
Мне опостыло вечное смятенье,
Не женщина кричит во мне – нельзя.
Кричат «нельзя» и страхи, и страданье,
Умолкнуть им навеки я велю!
Умолкнуть их навеки я молю…
Услышишь сквозь притихшее стенанье?
Душой тебя израненной люблю.
Ведь в исповеди этой – покаянье.
Мне славить жизнь, страну, народ и Бога!
А как в молчанье дальше мне творить?
Я на распутье, ночь же у порога…
Любимой я хочу быть и любить.
Но мне ли жизнь дарует продолженье:
Бессмертье книг, рожденное дитя,
Чтоб можно было много лет спустя
Сказать – то было Господа прощенье,
Что снизошло до грешницы. Хотя…
Достойна ль я такого снисхожденья?
Я исповедалась… была я откровенна.
Не рок людской строку отныне бдит.
Горит в камине старое полено,
Дотла оно сегодня догорит…
Судьбы сердитой строгое веленье
Заходит в дом с единственным ключом.
Льет ливень беспристрастный за окном.
Непрошенное странное волненье
Согреет солнце утренним лучом,
Как будто предвещая пробужденье…