We caught the tread of dancing feet,
We loitered down the moonlit street,
And stopped beneath the harlot's house.
Inside, above the din and fray,
We heard the loud musicians play
The 'Treues Liebes Herz' of Strauss.
Like strange mechanical grotesques,
Making fantastic arabesques,
The shadows raced across the blind.
We watched the ghostly dancers spin
To sound of horn and violin,
Like black leaves wheeling in the wind.
Like wire-pulled automatons,
Slim silhouetted skeletons
Went sidling through the slow quadrille,
Then took each other by the hand,
And danced a stately saraband;
Their laughter echoed thin and shrill.
Sometimes a clockwork puppet pressed
A phantom lover to her breast,
Sometimes they seemed to try to sing.
Sometimes a horrible marionette
Came out, and smoked its cigarette
Upon the steps like a live thing.
Then, turning to my love, I said,
'The dead are dancing with the dead,
The dust is whirling with the dust.'
But she--she heard the violin,
And left my side, and entered in:
Love passed into the house of lust.
Then suddenly the tune went false,
The dancers wearied of the waltz,
The shadows ceased to wheel and whirl.
And down the long and silent street,
The dawn, with silver-sandalled feet,
Crept like a frightened girl.
*не то чтобы перевод, а, скорее, вольное переложение*
Раздался топот наших ног,
Встревожив сонный городок,
Нарушив дрёму лунных улиц:
Манит огнями страшный Дом!
В зелёном, красном, золотом
Горит, ощерясь и сутулясь.
А вон, в окне, сигарный дым
Поднялся облаком густым,
Окутал всё вокруг, как Хаос...
Вот в чёрных фраках скрипачи —
Прямые, ломкие лучи...
Бессильно плачет бедный Штраусс.
Под бой часов, под стон веков,
Под звуки скрипок и рогов
Там тени мечутся по шторам,
Как будто листьев жёлтый рой
На миг подхвачен бурей злой,
И воет диким, страшным хором...
Высокий, стройный силуэт
Мелькнул в окне — то был скелет;
И с ним две куклы на шарнирах.
«Мадам! Позвольте пригласить?» —
«Смущаюсь я... но... может быть!»
(Как кавалеры на турнирах).
Вот, шитый вдоль и поперёк,
Какой-то денежный мешок
Скучает посредине зала...
И я сказал: — Будь проклят дом,
Где прах танцует с мертвецом,
Где хлопья пыли — гости бала!
Но ты лишь вздёрнула свой нос —
Ты молча, гордо и без слёз
Мою насмешку проглотила,
В ладони спрятала лицо,
Вздохнув, ступила на крыльцо,
Дверную ручку ухватила...
И вдруг прервался их напев:
Под потолок уже взлетев,
На клочья разрывались тени.
Тут где-то в Доме грянул гром —
И содрогнулся старый Дом,
Застыл, как мёртвый, без движенья.
Как вор, по улице ночной,
В одежде красно-золотой,
Дрожа от страха всё сильнее,
Тихонько крался новый День;
И, со стыда похолодев,
Поглубже в плечи прятал шею...