Фламенко ломает ей руки,
целует до крови в губы.
Гитары истерзанной звуки
визгливы, безумны и грубы.
За всполохом алого шелка
не видно рассвета. Лишь свечи,
рыдая, горят. Как иголка,
каблук воткнут в бархатный вечер.
Пусть локон змеится и вьется,
пусть нежно вздыхают браслеты -
в грудии ее сердце не бьется:
стучат и гремят кастаньеты.