Отрывок из повести «Легионер»
(Действие происходит в «лихие» девяностые годы в Северной группе войск в ПНР)
Ночью была гроза. Голубые всполохи молний в клочья разрывали черную пугающую бездну неба. Малову не спалось… Он стоял у открытого окна, сливаясь с темнотой комнаты. «Никого и ничего, только я и стихия», – думал он. Сейчас все в этом мире заглушал шум падающей воды. В немом оцепенении восторга Андрей не заметил, сколько прошло времени. Вспомнилось детство… Эта врывающаяся стихия всегда притягивала его к себе своей таинственностью и в то же время пугала своей неукротимой силой. В нем все замирало, и страх заставлял искать надежного укрытия рядом с бабушкой. Внешняя защищенность успокаивала и позволяла с любопытством наблюдать за происходящим. Он помнил, как бабушка, гладя его по голове, говорила: «Ты не будешь бояться грома, когда вырастешь большим».
Грозы Малов всегда воспринимал, как знаки, посылаемые ему провидением. Дожди смывали все наносное, мелкое и пошлое. Они подсознательно вносили в его жизнь тайный трепет ожидания чего-то нового, необычного. Андрей чувствовал необъяснимое единение грозы с состоянием своей души. Только теперь в его жизни не было той защищенности, которую он испытывал в детстве. Прятаться сейчас было некуда: он со всех сторон был открыт и незащищен…
Гроза скатилась куда-то в сторону, и он прикрыл окно.
…Утром Андрея разбудил лёгкий стук в дверь. «Кого это принесло в такую рань?» - подумал он, присев на кровати.
Солнце, просвечивающее сквозь штору, светило так, как оно может светить только в августе: ярко заливая комнату своими лучами, словно намекая на скорое прощание.
Стук повторился, и Андрей полусонным пошлёпал открывать дверь. Приоткрыв её, он выглянул и оторопел…
- Ты?! - удивлённо воззрился Андрей на бывшую жену, у ног которой стояла небольшая дорожная сумка. Ей бы посмеяться над выражением его лица, но она держалась так, будто ее появление было в порядке вещей.
- Ты один? - осведомилась Ольга с той нежностью, с которой сердобольные медсёстры обращаются к больным.
Целая минута потребовалось Малову, чтобы сообразить, что она имела в виду. Он недоумённо посмотрел на неё:
- А кому же ещё быть? Заходи.
Засиявший взгляд Ольги стал чистым и невозмутимым. У него кольнуло под сердцем: Андрей отнёс это к недавнему «возлиянию».
Женщина с любопытством взглянула на него:
- Вот, решила заехать к тебе, ты ведь сам приглашал… Да и всё-таки мы не чужие, - Ольга шагнула к нему и поцеловала в щёку.
«Милая сцена, - подумал Андрей, - приветствие в традициях девятнадцатого века». Ему стоило больших усилий, чтобы не прижать её к себе. Только сейчас Малов вспомнил, что он совсем раздет.
- Погоди немного, - засмущался Андрей, - дай хоть брюки надену.
Ольга осмотрелась. Подошла к окну и, приоткрыв его, выглянула. В комнату ворвался свежий после ночного ливня воздух.
- Хорошо тут у вас! – выдохнула она.
Глядя на бывшую жену, Малов проанализировал своё состояние. Оно было похоже на первый и единственный нокдаун на далёком училищном ринге, когда худенький, лёгкий второкурсник, оказавшийся левшой, провёл прямой удар в голову, а он - здоровенный бугай, поздно отследил удар.
- Сосед на своей квартире зависает, - пояснил он, поймав её вопрошающий взгляд, скользнувший по застланной кровати прапорщика.
- А разве так можно, и квартира, и комната? - недоверчиво покосилась она на него.
- Здесь сейчас всё можно, - усмехнулся Андрей, - даже тебя покормить в лётно-технической столовой. Верно, проголодалась с дороги?
- Есть немного, - кивнула Ольга, - но больше спать хочется. Всю ночь ехала.
- Тогда тебе отдохнуть надо, - решительно сказал он, зная, что польские поезда не имеют спальных вагонов, - располагайся на моей кровати, а я решу кое-какие вопросы и вернусь.
- А где можно привести себя в порядок? – спросила женщина.
- Душ в конце коридора, - задумчиво глянул он на неё.
Расстёгнутый ворот блузки обнажал стройную шею Ольги; от лица, от ясных зеленых глаз веяло свежестью и чистотой. От зноя нахлынувшего желания капитан стиснул зубы, как партизан на допросе. «Она это чувствует, - порозовев, подумал Андрей, - держится по-домашнему, словно давно тут поселилась и никуда больше не спешит, доплыв до родного берега». Он разозлился на себя за эти мысли, решив: может быть позже, но не сейчас… Вечер обещался быть необычным, хлопотным и насыщенным, но до него ещё надо было дожить...
Вернувшись в гостиницу к обеду, Малов застал Ольгу спящей.
- Вставай, соня, - дотронулся он до оголившегося женского плеча, - обед проспишь.
Они вышли на улицу. Пройдя по аллее через парк, мимо скульптуры лежащего льва, оказались в той части города, где располагались кафе и ресторанчики. По узким каменным ступеням Андрей с Ольгой зашли в уютное маленькое кафе.
Обед удался на славу. К тому моменту, когда принесли мороженое, они уже так непринуждённо откровенничали, что, казалось, забыли, где находятся. Оба чувствовали, как им хорошо вместе, и тут не было никакой фальши. Небольшой зал куда-то отодвинулся, уплыл, о нём напоминала лишь вазочка с цветами, стоящая на столе. Погружение «глаза в глаза», чтение мыслей, робкая догадка о возможном счастье… Обоим казалось, что не было в их жизни лучших минут.
- Когда тебе уезжать?- поинтересовался Андрей.
- Группа будет завтра ночевать в Варшаве, - сообщила Ольга, погрустнев, и тут же спохватилась, пытаясь скрыть свое состояние, - я старшему группы обещала быть послезавтра утром.
- Значит, будешь, - подтвердил Андрей, - посажу тебя завтра вечером на московский поезд, доберешься без проблем.
После обеда они гуляли по городу. Погода соответствовала настроению, и они бродили по улицам, вспоминая прошлое. У Малова еще оставались деньги и, заходя в магазинчики, он потратил их на неё и дочку.
Вернулись в гостиницу поздно вечером. В комнате царил густой сумрак, и Андрей включил настольную лампу. Ольга ушла в душ, а он сидел, думая о своей жизни. Сейчас, после хорошо проведённого дня, Андрею не хотелось верить, что он сам себя загнал в некий жизненный тупик. Мысленно ругая себя за умственную разболтанность и эмоциональную податливость, которые, в конечном счёте, никого до добра не доводили, он мучился, не зная, говорить ли Ольге о своём решении ехать воевать в Югославию. Ему сейчас меньше всего хотелось походить на кусок дерьма, болтающегося в проруби и не ведающего, куда повернуть. Малову доводилось видеть, чем кончаются подобные игры с самим собой: один раз дал слабину, второй раз, а на третий - глядишь, а вокруг пустота… «Всё закономерно, - решил он, - это знак судьбы… Если умереть, то лучше в рывке, в единоборстве, а если выжить… - тогда все у нас будет хорошо. Или вообще не играй в мужские игры!» - зло ругнул он себя.
Пришла Ольга в запахнутом халатике. Села напротив. Полы халата тут же соскользнули с её округлых колен. Он с трудом отвел взгляд от ее ног и взглянул ей в глаза, ставшие сейчас беззащитными, как у ребёнка, со своим особенным миром.
«Что эта женщина значит для меня?..» - подумал Малов, чувствуя, как легкое тепло начинает заполнять все его существо.
- Выпьем? - не зная, что делать дальше, предложил он, доставая початую бутылку коньяка.
- Давай, - кивнув, спокойно произнесла она.
- За что будем? - налив в стаканы, глухо спросил Андрей.
- За сегодняшний день, - помолчав, мягко улыбнулась Ольга. Выпив, разломила шоколадную плитку и задумчиво произнесла - гляжу на тебя, Андрей, и думаю: какой ты?
- Да я и сам не знаю, - вздохнул он.
Сейчас каждый из них думал о прошлом и настоящем. Разойдясь, они так и не поняли до конца друг друга, и эта неразгаданная тайна вновь притягивала их и сближала.
- А как мне дальше жить, не посоветуешь? - задержав на ней свой взгляд, спросил Андрей. Она резко встала и подошла к нему:
- Господи! Неужто тебе до сих пор непонятно?.. – еле слышно выдохнула Ольга.
Она стояла настолько близко от него, что он чувствовал тепло, исходящее от нее. Андрей спокойно и непринуждённо обнял ее, вмиг разделавшись с пояском халата, завязанным вокруг талии. Опрокинутая на постель, Ольга не сопротивлялась. Она покорно раскинулась в косой полосе лунного света, падающего вдоль комнаты.
- Мне от тебя ничего не нужно, только бы ты меня любил, - произнесла она.
…Ее торопливые, горячие губы, целуя его в знак благодарности, в редкие перерывы между поцелуями, шептали, казалось, в самое сердце: "Ты самый лучший". А он, притворяясь, будто не расслышал, просил повторить. Она, загадочно улыбаясь, смотрела на него…
Возвращалось забытое, когда он, отстраняясь и бросая на нее беглый взгляд, видел её лицо со знакомым изгибом полуоткрытого рта и маской наслаждения. И он снова и снова окунался в горячее забытье в попытке обрести прежнюю Ольгу.
Они долго не могли остановиться, потому что это означало бы возвращение в реальность… И всё же настал момент, когда пришлось вернуться из забытья в лунную прохладу.
Умиротворенная, маленькая и притихшая, Ольга лежала на его плече, уставив невидящий взгляд в потолок. В приоткрытую форточку заглядывала поздняя звезда, и утренняя свежесть прохладной рукой легко скользила по их обнаженным телам. Она тихо сказала:
- Андрей, мне холодно. Накрой, пожалуйста.
В эту минуту, беззащитная, она доверялась ему полностью. И был он в этой ночи для нее самым дорогим и близким человеком. Заботливо укрывая женщину простыней, Андрей любовался ее телом. Ольга, нисколько не смущаясь, спокойно, из-под полуприкрытых век наблюдала за ним.
Они долго лежали молча без всякого раскаянья. Андрей философски думал, что тоска, как ни крути, лечится самыми житейскими лекарствами и право слово - становится легче.
- Ну и натворили же мы с тобой, - усмехнувшись, прошептала Ольга, - это как же называется?
- По-моему это называется просто: любовью, - помедлив, сказал Андрей.
После некоторого молчания, Ольга облегченно вздохнула.
- Знаешь, со мной в поезде ехал мужчина. Он рассказывал, что никогда не возвращается из командировки к жене без предупреждения. А я ехала к тебе и боялась…
Андрей усмехнулся и сильнее прижал к себе Ольгу.
- Возьми меня снова замуж, а?.. - По движению её губ на щеке он понял, что она улыбается. - Пожила, поняла… Мне, как любой женщине, за каменную стену хочется. Оба мы намучились, может быть, что и получится.
Признаться, Малова такое неожиданное предложение чуточку ошарашило.
- А почему бы и нет? – ответил Андрей и подумал: «Может, удастся в конце концов устроить личную жизнь с самой нежданной попытки».
Предрассветные сумерки наполняли комнату, и света было достаточно, чтобы видеть её лицо, полное надежд. Он всепонимающе взглянул на Ольгу и подумал: "Как коротка жизнь… Получается, что вся моя жизнь не просто развеявшийся дым сигареты, а как поленья в печи, которые горят и согревают. Жизнь наполнилась смыслом. Он брёл наугад, и не было никакой надежды на счастье и вдруг - точечка света, выход, спасение от суеты… Точечка света - это она, Ольга, а у неё – он». И только сейчас Андрей осознал, что эта женщина была у него всегда, но только сейчас он обрел её.
…Вечером следующего дня Андрей проводил Ольгу на поезд. Стоя у вагона, взял её руку в свою, и, стараясь запомнить, посмотрел на нее долгим взглядом.
- У меня ещё тут дела на несколько месяцев, - отводя взгляд, сказал он, - жди… Вернусь, тогда меня никуда не отпустишь…
Она, чувствуя недоговорённость, прижалась к нему:
- Береги себя, - и он почувствовал её слёзы у себя на щеке.
================
Вся повесть на "Прозе.ру"
https://www.proza.ru/2012/02/23/1427
============================
Фото автора