35
По четвергам в даунтауне Миннеаполиса вдоль центральной части Николлет авеню выстраиваются торговцы зеленью, овощами, фруктами и цветами. Приехал в обед в даунтаун. Припарковался. Пошел гулять с камерой и штативом вдоль торговых рядов. Местные колхозники привозят сюда самую разнообразную продукцию щедрой Миннесотчины. Голубика, клубника, шелковица, вишня, огурцы, помидоры, картошка, мед, орехи. Отдельно стоит палатка продавца миндаля в сахаре. Он на твоих глазах обжарит и засахарит лакомство, предлагая тебе орешки с пылу с жару. А вон там апельсины и бананы, ананасы. Эти, наверняка, привезены из более южного штата. Фиолетовые баклажаны, кабачки и так далее. Торгуют, в основном, люди с азиатской внешностью. Ощущение такое, будто бы попал на рынок во Владивостоке или Хабаровске. Хотя, кажется, у нас в России уже несколько лет как запретили китайцам самим торговать на рынках, как это было в девяностые и начале «нулевых».
Много уличных музыкантов выбрались поиграть, подзаработать. Прохожу вдоль палаток. Знакомлюсь с музыкантами. Спрашиваю разрешения поснимать. Никто не отказывает. Фолк-роковое трио играет возле магазина Гэп. Двое мужчин и невысокая хрупкая девушка. Парни немолоды. Девушке на вид немногим больше двадцати. Она лихо дергает за струны своего объемистого контрабаса. Мужчины поют на два голоса. Один аккомпанирует себе на гитаре, второй солирует на мандолине. Реперуар традиционный. Более старые и общеамериканские народные песни изредка мешаются с современным ковбойским кантри. Но мы же все-таки на Среднем Западе, а не на Диком дальнем. Чтобы услышать настоящее забубенное кантри, надо ехать в Вайоминг, или же в Монтану. А здесь любят не столько про «ковбойцев» петь, сколько старый добрый фолк лабать.
В чем разница между фолком и кантри? Первый стиль – общеамериканский. Уходящий своими корнями аж в восемнадцатый век. Если еще не дальше. По музыке это скорее английские народные песнопения, претерпевшие некоторые трансформации в Новом Свете.
Герои фолка это Вуди Гатри, Пит Сигер, Боб Дилан, Джоан Баэз и много других ребят социалистической ориентации.
Джонни Кэш это уже кантри. Как и Долли Партон, Крис Кристоферсон, Вилли Нельсон и целый легион артистов в ковбойских сапогах, наряженных в пончо, как у Клинта Иствуда, широкополыми шляпами, надвинутыми на глаза, в кружевных рубашках и прочих классических причиндалах западных скотоводов. Наверное, фолк это не столько крестьянские, или там ковбойские песни, а городской фольклор, пролетарский. Хотя изначально это были, конечно же, фермерские, или лесорубские, углежегские песнопения первопоселенцев.
Фолк-рок, как обновленное издание жанра, сформировался в пятидесятых-шестидесятых годах. И если кантри фокусируется на своих, скотоводческих темах, поет о любви и страданиях на этой почве, то фолк-песни всегда были изрядно политизированы. Особенно это проявилось в шестидесятых годах с выходом на большую сцену Дилана и Баэз. Сигер был их старшим товарищем, начавшим петь еще до второй мировой войны. Тогда же он вступил и в компартию. Короче говоря, фолк отличается от кантри еще и левыми, бунтарскими позициями. Кантри в этом отношении более консервативно.
В настоящее время фолк не столь раскручен, как коммерческое кантри. Здесь целая индустрия «ковбойской песни». И она уже мало чем напоминает простенькие песни под гитару у костра в ночном выпасе коров. Кантри-певцы и группы тут – сплошь профессионалы. В костюмах с блестками от дизайнеров. Вспомните, как сумасшедший профессор обрядил своего молодого друга в третьей части сериала «Назад в будущее». Какая-то розовая рубашонка, карикатурные сапоги и шляпа. Все клоунское, одним словом. И лишь попав в девятнадцатый век, парень понял, насколько представления его современников о том, как одевались на Диком Западе отличаются от реальности.
Фолк-роковое трио наяривает. У девушки уже в кровь сбиты пальцы и заляпан весь гриф контрабаса. Но она мужественно продолжает дергать толстые струны, зажимая аккорды или же виртуозно солируя на безладовом грифе в тех местах, где парни умолкали. Мужики поют самоотверженно и громко. Иногда проносящийся транспорт заглушает их акустические инструменты, но никогда не перекрывает высокие, звонкие, приятные тенора.
Иду дальше. Девушка с флейтой сидит прямо на тротуаре, поджав ноги по-турецки. Знакомлюсь. Прошу поиграть что-нибудь из Моцарта. Айрин с готовностью исполняет мне тему из «Свадьбы Фигаро». Другой флейтист, который в это время обедал гамбургером чуть поодаль, оглушительно хлопает Айрин. Он уже закончил свой ланч. Подсел к нам. У него тройная индейская флейта из бамбука. Знакомимся. Его зовут Воробей-Ястреб. Кто ты, Воробушек, по корням? Кельт? Рыжий улыбчивый здоровяк улыбается, «Да, я – полунорвежец, полуирландец, - отвечает он мне, - а что за акцент у тебя, не пойму?» - спрашивает он в свою очередь. «Русский акцент, я из России», - отвечаю.
«Ага, рашен, рюсский, - говорит Воробей, - у меня герлфренд русская, и я знаю несколько фраз на русском».
«Это слишком дорого!». Айрин спрашивает значение фразы, я перевожу ей. Айрин смеется. «Это очень вкусно». Айрин сама знает несколько слов по-русски. Они с Воробьем соревнуются, кто больше знает слов из моего языка. Оказывается, что обоим в общей сложности, знакомо не более десятка.
Айрин собрала свою флейту, сославшись на усталость, и ушла. Дала мне на прощанье и-мейл. Воробей тоже написал на обратной стороне того же клочка бумаги свой. Мы раскланялись с девушкой. Я поснимал Воробья и пошел дальше.
Чуть поодаль, возле продавца цветов, на каменной лавочке устроились двое парней. Лет по семнадцать. Питер и Джеймс. Все тот же фолк-рок. Поют собственные песни. Я запомнил одну, обращенную к «экстраординарному Христу», которого рыжий Питер просил не спасать его душу. Традиции Боба Дилана, кстати, местного уроженца, свято чтут в Миннеаполисе. Неплохие по мелодии и текстам песенки у этой парочки. Заводные. Не хуже, чем у юного Роберта Циммермана-Дилана.
Поснимал их тоже. Обменялись адресами. Иду дальше. Перехожу улицу. Фолк-трио уже куда-то испарилось. Жаль, что сразу не догадался обменяться с ними коорданатами. Хорошо играли ребята! Зато знакомлюсь с чернокожим парнем средних лет. У Ларри широкая душевная улыбка, открывающая беззубый рот. Услуги дантиста в Америке oh-who-eat-ельно высоки. Сам недавно был у стоматолога. Всего один паршивый зуб он оценил в шесть тысяч долларов. Само собой по причине отсутствия у меня страховки. Нет, спасибо, уважаемый доктор, я уж потерплю до дома. Вот слетаю по делам в Магадан зимой, там и схожу к своему доктору. И та же работа, за которую ты хотел сорвать с меня шесть тысяч, обойдется мне гораздо дешевле. Oh-who-yet просто можно!
Ларри бьет в барабан, зажав его между колен. Звуки тамтама, звуки африканских предков Ларри. Это что-то волшебное! Трансовое! «Чувак, - обращаюсь к нему, - можно тебя сфотографировать?»
«Конечно, чувак, только сделай пожертвование в мою коробку». Бросаю ему доллар. «Бог тебя благослови, чувак!» –говорит Ларри и начинает барабанить. О, эти звуки бросают меня в дрожь. Ноги сами идут в пляс.
Снимаю его со всех сторон. А Ларри – классный шоумен. Он иногда останавливается и выбрасывает руку в сторону прохожего, лови, чувак! Мимо проходит другой чернокожий. Толстый, в очках и шляпе. Как бы ни был широк он в поясе, негр никогда не теряет природной грации и кошачьей походки. Мужик в шляпе подошел и встал рядом. Руки его ударяли по воздуху в такт ударам Ларри. И я понял, что имел в виду мастер дзен, спрашивая ученика, как звучит хлопок одной ладони? Беззвучные удары прохожего не повторяли рисунок боя Ларри. Но имели свой почерк. И я услышал его соло. Если бы дать ему второй барабан, они бы состязались на равных. Каждый солировал бы по-своему и это походило бы на встречу двух мастеров. Не сказав ни слова, постояв рядом пару минут, чувак в шляпе отошел, улыбаясь. Пропитавшись доброй энергией, исходившей от тамтама Ларри.
Я проводил его камерой. Он махнул мне на прощанье и скрылся с толпе.
Ларри утомился. Присел. Мы поговорили немного. Я вспомнил свою подростковую влюбленность в джаз. «Да, чувак, джаз это круто, круто, - сказал мне Ларри, - Колтрейна помнишь?».
«Еще бы, чувак! А как тебе Каунт Бейси, Армстронг?»
Ларри улыбнулся мне щедрой беззубой улыбкой, ничуть не смущаясь отсутствием передних зубов, «Спрашиваешь! Знаешь, парень, тут гуляет одна старая леди, ей семьдесят пять лет. Так она барабанит еще лучше меня. Я просто учусь. А она несколько дней назад проходила, взяла мой барабан и такое выдала! Я аж просто охренел!».
Мы еще немного поговорили. Я рассказал ему о джазе в СССР. Мы обменялись координатами и распрощались.
Прогулка по даунттауну Миннеаполиса может обогатить тебя самыми разнообразными знакомцами...